После поцелуя
Шрифт:
– Твой… друг увез их с собой. – Она бросила взгляд на коридор. Благодаря отцу, охранник стоял вне пределов слышимости, но Салливан все равно оценил ее осторожность. Он предпочел бы, чтобы повесили только его.
– Хорошо, – произнес он вслух. – Тогда отправляйся домой. Притворись, что оскорблена тем, как я обманул тебя. Делай то, что тебе нужно, Тибби. Мне нечего терять.
– Не изображай из себя мученика, – огрызнулась Изабель.
Его губы скривились.
– Не отдавай мне приказы. Я больше не работаю на тебя.
–
– Я знаю. Вот почему я прошу тебя уйти прежде, чем ты окажешься втянутой в это дело еще больше, чем втянута сейчас.
– Что, если ты признаешься, и расскажешь судье, почему ты украл картины? – продолжила девушка, словно он и не пытался образумить ее. – Может быть, они отправят тебя в ссылку, вместо того, чтобы… повесить? – По ее щеке скатилась слеза.
Его грудь разрывалась от желания стереть прочь эту слезу. Салливан впился пальцами в прутья решетки.
– Есть такая возможность, – признал он.
Внезапный свет, вспыхнувший в ее глазах после этих слов, напугал его. Внезапно Уоринг понял, почему она задала этот вопрос. Господи, он любит эту женщину.
– Ты не поедешь со мной в Австралию, – категорично заявил он, стараясь вложить в эти слова всю убежденность, которой обладал. – Я скорее допущу, чтобы меня повесили, чем заставлю тебя пройти через это.
– Салли…
– Нет.
– Ваши пять минут истекли, мистер Смит, – приближаясь к ним, заявил охранник, ясно давая понять, что не поверил в это имя, которое лорд Дэршир, очевидно, сообщил ему.
Изабель еще крепче вцепилась в его рубашку, словно пыталась протащить его сквозь решетку.
– Что я могу сделать, чтобы помочь тебе? – спросила она, ее голос сделался пронзительным от отчаяния. – Что угодно, Салливан.
– Держись от меня подальше, – ответил он, прислоняясь к металлическим прутьям. – Во всех смыслах. Не приближайся ко мне.
– Пойдем, дорогая, – проговорил ее отец, положив ладонь на руку Изабель. – Мы должны уходить.
– Нет! Я хочу остаться.
– Пожалуйста, Изабель, – прошептал Салливан. – Пожалуйста, уходи.
– Я люблю тебя.
– Я люблю тебя, – ответил он. – И мне очень жаль. Я отдал бы тебе все, если бы мог. Но мы оба знаем, что я не могу. Так что все, что я могу тебе дать – это шанс восстановить твою репутацию. Позволь мне сделать хотя бы это.
Из ее горла вырвалось рыдание. Ощущение было такое, словно оно вырвалось его собственной груди. Бросив на него последний взгляд, Изабель повернулась и спрятала лицо на груди отца. Лорд Дэршир долго смотрел на него. Салливан встретился с ним взглядом, пытаясь сказать выражением лица то, что не мог выразить словами – что он любит Изабель, и что это самый лучший и единственный способ, которым он мог это продемонстрировать.
Наконец, отрывисто кивнув, маркиз повернулся и вышел, вместе с Изабель, все еще прижимавшейся к нему. Салливан
– Тибби, спустись вниз на завтрак.
Изабель оставалась на сиденье под окном в своей спальне. Значит, солнце уже встало. А она и не заметила.
Дуглас отошел от двери и вошел в комнату.
– Ты просидела здесь всю ночь, не так ли?
На самом деле она не думала, что прошло так уж много времени. Они покинули Олд-Бейли уже после двух часов ночи. Время стало очень странной вещью. И она больше не волновалась о нем. Время может отправляться к дьяволу.
Ее брат опустился на колени перед креслом.
– Пойди и съешь что-нибудь. После этого, если хочешь, мы можем поехать верхом. Вчера, верхом на Зефир, ты выглядела шикарно. К концу недели мы научим тебя брать препятствия.
Мы. Дуглас и кто еще? Не Салливан, потому что она никогда не увидит его снова. И в любом случае, она не в настроении прыгать. У нее нет настроения ни на что.
– Она спускается вниз? – в комнату заглянул Филлип.
Дуглас бросил взгляд на старшего брата.
– Думаю, что она сломлена.
– Не стану сомневаться в этом. Ты мог бы рассказать нам, Дуглас.
– О чем, о том, что Салливан – вор? Большинство этих проклятых пропавших картин нарисованы его матерью.
– Нет, о другом.
– О том, что Тибби была влюблена в Уоринга? Мне об этом никто не говорил. Я просто кое-что заметил. И я еще не поцеловал ни одной девушки. Тебе это о чем-то говорит?
Братья понимали все неправильно. Говорили в прошедшем времени. Словно Изабель больше не любила его. Словно он уже умер. Может быть, они просто пытаются привыкнуть говорить это таким образом.
– Не произноси его имени, – проворчал Филлип. – Ты делаешь только хуже.
– Хуже чем что? Я даже не уверен в том, что она дышит.
Филлип присел на корточки рядом с ней.
– Тибби, поднимайся. Не создавай трудностей.
– Это не слишком вежливо.
Изабель не создавала трудностей. Во всяком случае, не намеренно. Просто дело в том, что она не хотела находиться здесь. По правде говоря, ей нигде не хотелось находиться. Но при этом она не хотела расстраивать их.
– Да, давайте пойдем завтракать, – сказала она вслух.
Ее братья обменялись взглядами, затем каждый взял ее под руку и вместе они подняли девушку на ноги. Она ощущала себя скованной; очевидно, слишком долго просидела без движения. Они повели ее к двери и внезапно оказались прямо в комнате для завтраков. Это казалось странным. Когда они успели спуститься по лестнице? Изабель совершенно не помнила этого.