После поцелуя

Энок Сюзанна

– Уходи.

– Я – титулованная леди, а ты – чертов простолюдин. Я требую, чтобы ты немедленно открыл эту дверь!

– Нет.

Она продолжила стучать. Из конюшни вышел один конюх, потом другой. Затем снова появился ее брат. Изабель не переставая колотила по двери.

– Ты думаешь, что ведешь себя чертовски благородно, не так ли? Ты трус! Ты проклятый тру… Ой! – Ей в ладонь вонзилась щепка.

Дверь открылась.

– Ты поранилась, – воскликнул Салливан и взял ее за руку, чтобы втянуть внутрь. – Что ты сделала?

На нем все еще не было ничего, кроме брюк,

а они влажно облегали его бедра.

– Ничего страшного. Щепка.

Салливан закрыл за ней дверь. Что ж, по крайней мере, она проникла в дом.

– Позволь мне взглянуть. – Он направил ее в сторону окна, держа ее руку ладонью вверх своими длинными пальцами. Пальцами художника, осознала Изабель, даже несмотря на мозоли. – Глубокая заноза. Не двигайся.

– Я… Ой!

Изабель попыталась вырваться, но он крепко держал ее за руку, вытаскивая длинный острый кусочек дерева из основания ее большого пальца. Капелька крови выступила на поверхности, и Салливан поднес ее ладонь к губам и нежно пососал. Ее колени подогнулись.

– Изабель. – Салливан подхватил ее, нежно опустил на пол и встал на колени возле нее. – С тобой все в порядке?

– Нет, конечно, нет, идиот. – Она толкнула его в голое плечо, стараясь не обращать внимания на тепло кожи под своей ладонью. – Ты выбросил меня из своего дома.

– И еще раз, я просил тебя держаться подальше от меня.

Несмотря на его слова, Салливан не выпускал ее раненую руку. И его собственные пальцы слегка дрожали.

– Мы оба знаем, как нужно поступать правильно, – произнесла девушка, интуитивно проводя кончиками пальцев по его голому плечу. – Но вчера – и этим утром – я думала, что тебя собираются повесить. Я прошу прощения, если не смогла… не смогла перестать испытывать какие-то чувства из-за того, что ты сказал, что я не должна этого делать.

Льдисто-зеленые глаза встретились с ее взглядом. А затем он ринулся вперед и поднял ее с пола, его рот жадно искал ее губы. Приглушенно охнув, Изабель поцеловала его в ответ. Она впилась пальцами в твердые мускулы его спины, пытаясь притянуть Салливана ближе к себе.

– Ты такая упрямая, – пробормотал он, покрывая поцелуями, казалось, каждый дюйм ее обнаженной кожи. Салливан расстегнул спереди ее темно-зеленую амазонку, его рот следовал за руками. Когда его губы коснулись груди Изабель, она снова охнула. – Такая упрямая, – продолжил он.

Изабель продолжала молчать, боясь, что если заговорит, то он осознает, что делает, и остановится. Вместо этого девушка поцеловала его в ответ, желая большего, но позволяя ему управлять ситуацией. Когда Салливан внезапно отодвинулся от нее, снова присев на корточках, она села прямо.

– Не останавливайся.

– Черт побери, не на полу. – Он подхватил ее одной рукой под коленями, а другой – под спину, и поднял Изабель вверх, затем запер парадную дверь и направился вверх по лестнице.

Она поцеловала Салливана в горло, ощущая глубоко в его груди, там, он прижимал ее к себе, рокот удовлетворения и возбуждения. Теперь родители знали о ее любви к нему, но Изабель не думала, что они понимают ее чувства. Даже она сама не была уверена, что сможет описать

это словами. Он заставил ее посмотреть в глаза самому большому страху в ее жизни, но не только потому, что показал ей, как ездить верхом. Благодаря Салливану она осознала, что есть другие, более значительные вещи, чем детские кошмары. Она могла бы потерять его. Она все еще может потерять его, но, по крайней мере, с этим Изабель могла бороться.

Салливан опустил ее на большую голубую кровать в своей мрачной, типично мужской комнате. Здесь он окружал ее, внутри и снаружи. Когда он навис над ней, Изабель потянулась вверх, чтобы расстегнуть пуговицы на его брюках.

– Это ошибка, – прошептал он, снова завладев ее ртом, скользнув языком между ее губ. В следующее мгновение мужчина ухватился за отвороты амазонки и распахнул ее, обнажив грудь Изабель для своих умелых губ и рук.

– Конечно, это ошибка. Все, что происходило между ними, это ошибка. Вот почему это казалось таким… драгоценным. Ничто из этого никогда не должно было произойти. Изабель стянула его брюки вниз, и он ногой отбросил влажную одежду. Почти тем же самым движением Салливан задрал подол ее платья вверх, до бедра, рукой и коленями обнажая ее ноги. Она помогла ему, потянув тяжелую ткань амазонки выше бедер.

– Я хочу тебя, – продолжил он таким же отчаянным тоном, и сделал толчок вперед, скользнув глубоко внутрь ее тела.

Изабель застонала от ощущения наполненности. Запрокинув голову, она впилась пальцами в его плечи и обхватила ногами его бедра, пока Салливан совершал сильные толчки внутри нее. Вот, вот чему он научил ее. Что два таких разных и все же не совсем разных человека могут, на несколько задыхающихся мгновений, стать одним целым.

– Изабель, – выдохнул он одновременно со своими движениями, его взгляд не отрывался от ее глаз, когда девушка напряглась, а затем с дрожащим стоном забилась в экстазе.

В последний момент Салливан вырвался из ее объятий и откатился в сторону. Она, задыхаясь, наблюдала за его оргазмом. Изабель понимала, почему он сделал это, почему он каждый раз выходил из нее и почему этот поступок делал Салливана лучшим человеком, чем его отец. Но очень глубоко в ее сердце пряталось желание, чтобы он не покидал ее, чтобы он доходил до высшей точки внутри нее.

– Этого ты хочешь? – наконец спросил Салливан, который вернулся к ней и лег на спину, чтобы она могла прижаться к нему, положив голову ему на плечо. На плечо с почти одинаковыми шрамами, которые разделяло всего несколько дюймов. Еще два раза судьба сохранила ему жизнь, еще два момента, благодаря которым они могли бы никогда не встретиться.

– В том числе, – призналась Изабель, проводя пальцами по его коже.

– И это тоже только часть того, чего я хочу от тебя, Тибби.

– Тогда возьми все.

– Ты выйдешь за меня замуж?

Ее сердце сильно забилось в груди, безрассудное и гораздо менее осторожное, чем ее рассудок.

– Выйду – если ты попросишь меня.

– Я не могу сделать это.

– Салливан, прекрати решать, чего я хочу или не хочу от своей собственной жизни. Знаешь, я взвесила все «за» и «против».