Последнее предложение
Шрифт:
— Сломавшийся нож — конечно, твоя работа?
— Ага. Тебе пока не время умирать. А потом так вовремя подоспела дама, но за ее действия я ответственности не несу.
— Ты знаешь Риту Горчакову? — тихо спросил Савицкий. Мальчишка вскинул на него глаза и вдруг расхохотался, чуть не потеряв равновесие.
— Знаю ли я Риту Горчакову?! Ох, ну и вопрос! Знаю ли я Риту!.. Я знаю лишь то, что Рита Горчакова — редкостная сука, вот что я тебе скажу! Хотя многие ее поступки не лишены логики.
— Так каким она здесь боком?
— Обоими, — Денис снова вернулся к рисованию. — Отстань со своими дурацкими вопросами, а? Я и так тебе много
— Могу загреметь в психушку и испортить всю задумку? — с невеселой усмешкой пробормотал Роман. Денис покачал головой.
— Нет. Дело в том, что тебе могут поверить.
От тона, каким были произнесены эти слова, Савицкий ощутил в затылке щекочущий холодок. Денис выпрямился и задумчиво посмотрел на свое произведение. Рисунок больше всего напоминал три выстроенные в ряд шестиконечные снежинки, какими их обычно рисуют маленькие дети.
— Что это значит? — поинтересовался Роман, очень осторожно приближаясь к нему и вцепившись взглядом в тонкую детскую шею. Денис повернул голову и улыбнулся — открыто, дружелюбно, солнечно.
— Это значит, что мне пора.
Он вдруг проворно крутанулся на одной ноге, поднырнул под рукой, уже протянувшейся, чтобы схватить его, и проворно помчался прочь по улице.
Роман кинулся следом, оттолкнув с дороги двух удивленных женщин, метнулся за угол, куда юркнул Денис, и застыл на мгновение, всполошенно выискивая мальчишку среди потока прохожих, потом углядел светловолосую голову в добрых двух десятках метров от себя, и снова ринулся вперед, расталкивая и сшибая людей и волоча за собой шлейф возмущенной ругани. Разогнал стайку мамаш с колясками, которым вздумалось поболтать посередине улицы, перемахнул через очень удивленного питбуля, загораживавшего дорогу, врезался в чье-то тучное тело, оглушительно пахнувшее дешевыми духами, потом еще в кого-то. Рядом кто-то ахнул, но он уже снова бежал вперед и видел только одно — стремительно удаляющуюся светловолосую голову. Через десяток метров он налетел на грузчика, несущего к павильону паки с газированной водой, они оба повалились на землю, и бутылки весело покатились во все стороны под ноги прохожим. Роман чувствительно стукнулся затылком об асфальт и на мгновение ощутил желание отказаться от погони.
— Ты охренел?! — негодующе заорал опрокинутый грузчик, перевернулся и набросился было на него, но Савицкий пнул его в грудь обеими ногами, отбросив назад, вскочил и снова бросился бежать. Светловолосая голова по-прежнему мелькала далеко впереди, поток прохожих заметно поредел, открывая пространство для обзора, и Роман увидел, как бегущий мальчишка вдруг резко остановился и цапнул за руку мужчину в сером костюме, открывавшего дверцу серебристого «фиата». Мужчина резко выпрямился, глядя куда-то вбок, потом быстро распахнул дверцу, и Денис юркнул внутрь. Мужчина прыгнул следом, хлопнула дверца, и «фиат», заурчав двигателем, сорвался с места в тот самый момент, когда Роман уже почти добежал до него, и ему показалось, что в заднем стекле он видит улыбающееся лицо Дениса, с издевкой машущего ладошкой. Не останавливаясь, он перемахнул через ограждение, удерживая взглядом серебристую машину, которая, развернувшись и, с полным презрением к правилам, метнулась на кольцевую, ловко проскочив между
— Живо! — страшным голосом заорал Нечаев, и Роман, не тратя времени на изумление, плюхнулся в машину и захлопнул дверцу. «Восьмерка», последовав примеру «фиата», произвела легкий переполох в стройном ряду автомобилей, обогнула клумбу и помчалась следом за юркой серебристой машинкой, которая продолжала нарушать все мыслимые и немыслимые правила.
— Козел! — бушевал Валерий, зло колотя ладонью по клаксону. — Что этот мудак творит — на тот свет захотел?! Да я его… блядь! — он крутанул руль, обходя вылетевший из поворота джип. Просигналив, тот дернулся в сторону, и сзади раздался целый всплеск негодующих гудков. Впереди «фиат» вылетел на встречную, потом дернулся обратно, на освободившееся в ряду место, а маршрутка на встречной, вильнувшая немного запоздало, отчаянно визжа тормозами, с громким лязгом впечаталась в крыло шедшему перед «восьмеркой» старенькому «рекорду», тот развернуло, но Валерий успел выкрутить руль, и машина выпорхнула на тротуар, разгоняя прохожих, в панике кинувшихся во все стороны. Пролетела несколько метров, потом проскочила между двумя стволами старых берез и снова оказалась на трассе.
— Вон он! — Савицкий ткнул пальцем в направлении мелькнувшего впереди «фиата». — На Павловский сворачивает!
— Вижу — не слепой! — рявкнул Нечаев в перерыве между страшнейшими богохульствами, совмещенными с яркими живописаниями сексуальных привычек водителя «фиата». — Пристегнись, а то ты мне, на хрен, стекло башкой высадишь! Это и есть твой пацан?! Какой же он, к… четырехлетний?! Ему ж не меньше десяти!
Роман ошарашенно посмотрел на него, не веря своим ушам.
— Ты его видел?!
— Ну да, — нетерпеливо ответил Нечаев, яростно крутя руль. — Цветной свитер, светлые волосы. Видел, как ты за ним по улице несся, как он Шмаева за руку схватил. Они, значит, знакомцы, иначе чего тот его в машину пустил?! Да еще теперь и… твою!.. куда ж тебя несет?!
Впереди снова раздался грохот, и «восьмерка» дернулась в сторону, огибая две столкнувшиеся иномарки. «Фиат» немного приблизился и теперь ехал относительно ровно, словно водитель, до этого момента пребывавший без сознания, неожиданно пришел в себя.
— Почему ж ты не видел его в трамвае?! — заорал Роман, и Валерий тоже заорал в ответ:
— Откуда я знаю?! Но я вижу его сейчас — этого довольно!
— Черт! — Роман глубоко вздохнул, следя взглядом за серебристой машиной. — Не хотелось бы пугать тебя, старлей, но, по-моему, это очень плохо.
— Хуже того, что я занимаюсь какой-то непонятной херней, быть не может! — рявкнул Нечаев, потом скосил глаза на Савицкого. — Слушай… я так понимаю, если мы Шмаева не догоним, ему хана?
— По-моему, ему уже хана, — негромко ответил Роман. — И это не зависит от того, догоним мы его или нет.
— Елки, знал бы — сразу взял бы его за шкирку и… — Валерий зло ударил ладонью по рулю. — Да, интересно, и куда бы я его «и…»?!
— А, начинаешь соображать?
— Да пошел ты!..
— Полчаса назад на Тарасовке мужик скончался очень странным образом. Куда ты, говоришь, мне идти?
— Не может быть!
— Кто он такой, этот Шмаев? Откуда ты его знаешь? Что ты вообще тут делал?!