Последнее предупреждение

Лита

Люк почувствовал что-то ирреальное. Приятное и невозможное в космосе. Он попытался расслабиться, чтобы понять, что его удивляет. Освещение! Неяркое и постоянно меняющееся – как будто облака заслоняют солнце время от времени. Помимо этого, возникало ощущение, что в каюте дул ветер. Люк удивленно поднял голову к потолку. У системы кондиционирования, обычно бесшумной во всех помещениях ИЗРа, на стандартную таблетку лампы был надет почти круглый бумажный фонарь. Он смягчал освещение, свой неровной поверхностью рассеивая свет, а под движением воздуха незаметно поворачивался, издавая чуть слышимые шорохи и меняя затемненные участки каюты. Действительно, такие еле слышимые шорохи напоминают

шелест слабого ветра. Если закрыть глаза, то можно представить, что ты не в космосе на громадной глыбе военного корабля, а дома.

Дом:, сколько Люк уже здесь? Неделю? Больше? Дни утекали незаметно. Постоянный ровный свет внутри корабля и темнота снаружи. Постоянная ночь – не оттого ли течение времени становилось иррациональным? И если бы не четкое расписание с завтраками-обедами-ужином-сном – можно было быстро сбиться с привычного режима. Хотя на корабле вахты велись круглосуточно, и Люк часто бодрствовал не только в дневную смену.

Хотя, почему он решил, что не в дневную? Только потому, что на корабль попал когда, на Татуине был день? Но ведь время тут текло согласно с Центром Империи, и вполне вероятно, что тогда была ночь. Люк плохо помнил, что делал в первые сутки, прежде чем адаптироваться к общегалактическому времени. Только свои ощущения.

Шорохи бумажного абажура, мягкие тени и приглушенный свет, голография и книга – это только самые явные, бросающиеся в глаза детали. Несомненно, были и более скрытые. Доктор явно умел быстро обустраиваться – и имел богатый опыт путешествий. Заметка на будущее: расспросить Линнарда о других мирах.

«Как же мало я знаю!» – Люк снова, как в том разговоре с пилотом, ощутил стыд за свою необразованность. «Ничего», – успокоил он себя. – «Как говорил дядя, главное терпение и настойчивость, а остальное приложится».

– Люк, ты хотел поговорить, – напомнил врач.

– Я... хотел расспросить вас про бой.

– Извини, что рисковал твоей жизнью.

– Да что вы! Я же сам напросился. Да и потом – я очень рад, что помог Хану... – юноша помрачнел. – Хотя, погибшего пилота жалко.

– Он знал, на что шел, – проговорил Линнард, сочувственно глядя на Скайуокера. – на войне такое случается.

– Значит, я, наверное, не военный...

– У тебя сильная способность к эмпатии, сочувствию. Это и хорошо, и плохо. Хорошо тем, что ты понимаешь людей глубже остальных. А плохо... тем, что ты также сильнее страдаешь. Если бы ты служил во флоте, ты бы научился смотреть на такие вещи со стороны, с позиции чистой и безэмоциональной логики. Откладывать эмоции «на потом»... когда можно будет позволить себе чувствовать.

– В бою я был спокоен. Наверное, это и была ваша «чистая логика». Временами я даже не замечал, что делают мои пальцы, так быстра была реакция.

– Удивительно, – пробормотал врач, – и пояснил для Люка: – То, что ты описываешь, напоминает рефлексы. Видишь ли, чтобы научиться, к примеру, ходить, ребенок прикладывает массу усилий, повторяет движение раз за разом. В конце концов, это становится столь привычным стереотипом, что человек уже не задумывается над тем, как ему переставлять ноги. Просто идет. Пилоты в Академии делают то же самое. Отрабатывают маневры до седьмого пота, пока правильно уклоняться от атаки не станет таким же рефлексом, как дыхание. Не обдумыванием, – автоматической двигательной реакцией, позволяющей спастись. Ты... совсем другое дело. Проводя параллели, это – как ребенок, который, в первый раз встав на ноги, сразу побежал. Да еще так, что обогнал взрослых профессионалов. Конечно, возможно, что тебе просто повезло.

– А может быть, это – от Силы? – спокойно закончил Люк. –

Именно из-за нее я и пришел. Понимаете, я не совсем понял, что это такое и чего от нее ждать. Как-то мало приятно иметь нечто, способное на всякие неожиданные сюрпризы. Лучше уж подготовиться...

– Ну, от всего в жизни не убережешься. Самые идеальные планы порой ломаются неожиданностями. Однако и твоя позиция понятна. Вероятно, ты сейчас – как солдат, которому вручили многофункциональный бластер и сказали: «Знаешь, его рукояткой очень удобно бить врага по голове».

Люк невольно улыбнулся:

– Да, очень напоминает мой случай. Вот я и хотел бы понять...

– О феномене пресловутой Силы я достоверно знаю лишь одно: он существует. Знаешь, я, старый и замшелый материалист, еще могу, – с некоторым скрипом, – воспринять теорию единого информационного поля, с которого одаренные «считывают» сведения. Возможно, у них, и правда, от природы ослаблены границы между я и мы – не знаю. Но пресловутый симбиоз с мидихлорианами, – врач покачал головой. – Я нормально воспринимаю идею, что люди и другие сложные организма мирно сосуществуют с бактериями и прочими одноклеточными. Но – объяснять этим, например, повышенную скорость реакции:

– А почему нет? Может, эти-хлориане вырабатывают какие-то питательные вещества...

– Для чего? Ускорить проведение возбуждения по нерву? Люк, хочет того человечество или нет, но в этой Галактике мы – далеко не самые быстрые и выносливые существа. Те же ботаны и все семейство, к которому относится их раса, быстрее человека по определению. Это определяется особенностями нервной организации. Что ты знаешь о рефлексах?

– Ну, то, что говорили в школе. Ответная реакция на внешнее воздействие:

– Сойдет для начала. Так вот, чтобы человек отреагировал, информация о «воздействии» должна попасть в мозг, обработаться, и затем – уже другим путем – попасть к мышцам и прочим органам. Пока доступно?

– Вполне.

– Отлично. Так вот, скорость этого процесса зависит от свойств нерва – его толщины, длины и.т.д. Но большая часть задержки в реагировании приходится на моменты «переключения». Ибо нерв – это не один непрерывный шнурок – процесс скорее напоминает движение по дороге с развилками, на каждой из которой стоит пропускной пункт. Соответственно, чем больше раз проверяют документы, тем больше времени надо, чтобы добраться. Число же развилок – базовая характеристика вида. Где бы ни родился человек, чему бы он ни учился, его тело устроено именно так. Именно поэтому мы можем ботанов обмануть, подловить, но – не опередить. Потому что у этого ВИДА скорость реакции больше, чем у нашего. И «пропускную систему» не отменить, даже если у «курьера» жизненно важное донесение. Это актуально для всех, кроме форсъюзеров. Они как будто живут по другим физическим законам или в другом времени, – Линнард встряхнулся. – Но – извини, я загружаю тебя вопросами, вместо ответов. Знаешь, тебе стоило бы расспросить того, кто имеет больше практического опыта в этих материях... тем более что теория тут запутана, и мне, как врачу, не понятна до конца.

– Я склонен, вообще, усомниться в наличии какой-то стройной теории. Даже Вейдер, говоря про Силу, вдарился чуть ли не в мистику. А он показался мне ярко выраженным прагматиком.

– Да, он такой... но что же ты хочешь узнать? Я, конечно, могу рассказать пару сплетен о возможностях Силы, но затрудняюсь сказать, как это поможет. Тебе, уж прости, надо учиться у профессионала.

– В том-то и соль, что меня не вдохновил ни один из кандидатов.

– Даже Сид?

– Ах, значит я прав: он форсъюзер. А разве он хочет меня обучать?