Последние каникулы, Шаровая молния

Хахалин Лев Николаевич

– Привези мне черный костюм,- попросил Кузьмин.- И займи мне денег, ладно?

– Почему ты только сейчас сообщаешь об этом?-загремел в трубке голос отца: он говорил по параллельному аппарату.

– Я вас жду,- сказал Кузьмин.

Потом он звонил Галкиным, Тишину и шефу.

Он чинно сидел рядом с женой; когда ее отвлекали, непринужденно общался со своей миловидной тещей, мамой, успевал перемигнуться с Алешкой и избегал смотреть на Любочку. Коломенская молча улыбалась ему с правого, жениховского края стола.

Свадьба была шумная. Доброжелательные незнакомые парни подходили к нему с рюмками, пытались его упоить, разыгрывая, пытались увести его из-за стола, но Кузьмин был начеку. В тот день, взглянув на себя в большое чистое зеркало загса, Кузьмин узнал в себе того, давнишнего, и это наделило его уверенностью, по крайней мере на ближайшие дни, в том, что путь его предначертан.

Кузьмин изумлялся, глядя, как Наташа разговаривает с его родителями, как легко меняет тон, улыбку и меру внимания. "Ух, ты!"-подумал он, восхищенный.

– Ну, старичок, что-то ты все в десятку попадаешь!- сказал, подсаживаясь к нему, элегантный и ироничный Алешка.- Она одна в этом городишке такая?

– Самый ловкий парень - это я,- засмеялся победоносный Кузьмин.- В этом тороде можешь не искать. Поезжай в соседний, а?

На вокзале мама уже по-заговорщицки наставляла Наташу.

– Хоть он и не неряха, держите его в шорах, Наташенька! Господи!
– разглядывая Наташу, говорила мама.- Хоть одного балбеса пристроили удачно...

– Да,- согласился отец, улыбаясь Наташе. Кузьмину показалось даже, что отец выпячивает грудь. Он спрятал ухмылку.

Гости разъехались, и молодые вздохнули, переглянулись и отправились на танцы. В зале на них поглядывали, девицы показывали на Кузьмина пальцем, и от этого младшим Кузьминым делалось празднично. (Последние три дня, чтобы не вызывать лишних пересудов, Наташа жила в общежитии и теперь, держа мужа под руку и демонстрируя всем этим недотепам новенькое обручальное кольцо, брала реванш за прежние косые взгляды и насмешливое осуждение.)

В ту ночь с ней случилось важное для обоих, это оказалось сильнее слов, и утром Кузьмин почувствовал себя по-настоящему женатым человеком.

10

Еще в марте, как-то в воскресенье, он сказал:

– Я бы не мог, как вы... в одиночку... Вопреки всему и против всех...

– Не зарекайтесь,- отозвалась с кухни Коломенская.- Кто может сказать о себе что-нибудь наперед? У каждого свой крест, и тяжести его не знаешь, пока не обронишь, как в притче.

Кузьмин помолчал, схлебывая с ложечки чай и смакуя варенье. Из лопнувших ягод вытекал жгучий сок, дразнил нёбо.

– Что это за ягоды?-заинтересовался Кузьмин.- Очень вкусно!

– Калинка.- Коломенская вошла в комнату с тарелкой блинов.

– "Из ключа в глухом бору воду быструю беру; всех цветов и трав весенних по вершинке положу. Горький лист осенний вялый, кровь земли - калины алой: все смешаю я в воде. "Охрани меня в беде!
– попрошу лесное племя.- Стань мне братом хоть

на время, подари секрет земной - одари водой живой!" - прочитал Кузьмин Алешкины стишки.- Что-то не получается у меня с живой водой,- сказал он.-А вообще-то нам нужна гипотеза. Конечно! Что за работа без гипотезы? И вообще...

Коломенская внимательно смотрела на него.

– Ужас, сколько еще работы,- озаботился Кузьмин.

...А сейчас она неслышно вошла в комнату и весело сказала:

– Андрей Васильевич! Хватит вам сидеть по ночам. Вот вам помощница.- Она отступила от двери, пропуская в комнату красивую женщину.- А это наш Андрей Васильевич - погубитель моик "включений" и отец живой воды.

Кузьмин, уже хмурящий брови и готовый возразить, поперхнулся, встал - теперь он узнал эту женщину и вспомнил ее фамилию. Церемонно пожал Актрисе руку. Любочка засмеялась, и тогда он еще шаркнул ножкой.

– Милый доктор,- сказала Актриса.- Используйте меня на любых работах. Это все грязное?
– Она показала на гору посуды в мойке.- Любочка, где мой халат? Его нет на месте.

– Не так скоро,- остановила ее Коломенская.- Пойдем, расскажешь. Мы тебя почти год не видели!

– У нас уже был твой фильм,- обрадованно выпалила Любочка.- Очень хороший. Я плакала.

– Ах!
– Актриса махнула рукой.- Забудем этот дурной сон. Как вы здесь?
– Она внимательно, по-женски, оглядела Любочку, Кузьмина.- Работы все прибавляется? Кажется, вы строгий начальник,- сказала она Кузьмину, уходя.- Я пропала! И красивый,- громко добавила в коридоре.

– Штатный сотрудник с отрывом от производства?
– бормотнул Кузьмин, снова берясь за гомогенизатор. Рука у него уже отдохнула, и он затряс сосуд с новой силой.- Совместитель от искусства? В самый раз. У нас здесь все на грани искусства. Иллюзион! Добыча философского камня! Материализация духов...- Он был с утра сердит.

Любочка наклонила голову, повернулась к Кузьмину спиной. Он, задумавшись, механически-ритмично тряс сосуд и не сразу заметил, что Любочка ушла. Еще через минуту до него дошло, что у нее дрожали плечи. Хмурясь, он поднялся, вышел в коридор, поморгал - в окна смотрело огромное теплое солнце, слепило. Из форточки, перебивая запах химии, пахло вздыхающей землей, доносился торопливый перестук капели, цвиканье птиц. Весна. Он приоткрыл окошко - в бок задул еще холодный ветер. Обманка-весна...

Из кабинета Коломенской доносился веселый смех Актрисы - Любочке явно там было не место. Рядом, в своей комнате, что-то писал Федор.

Кузьмин подошел к фотокомнате, постучав, толкнул дверцу. Она была заперта изнутри.

– Люба!-тихо позвал он.- Любаша, открой!
– "Драматический шепот",- подумал он. Полный комплект с профессиональной актрисой во главе. Театр теней. Куда они делись, "включения"?

Наконец дверь поддалась. Любочка стояла, из-за спины освещаемая красным светом, лицо ее было в тени, неразличимо.