Последние каникулы, Шаровая молния
Шрифт:
– Это надо срочно публиковать,- тихо добавил Н.- Хватит сказок про "включения" и волшебные вакцины. Про чудо. Хватит! Есть только научный путь, Андрей, ты знаешь! Видишь, что получилось, едва ты потрогал легенду?
– А что, собственно, получилось?
– взвился Кузьмин.- Ты, наверно, воображаешь, что все ясно? А мне не ясно!
– он покосился на фотографии, рассыпанные на столе.
– Это - ясно!-убежденно сказал Н.- Ты - ребенок! Для тебя сантименты выше долга. А твой долг - заявить об этом.- Н. собрал фотографии в кучу.- Ну, ладно. Ты
– Не могу. Я не уверен.
– А я могу. Я обязан.
– Только попробуй!
– предупредил Кузьмин.- Костей не соберешь! Ты же не сможешь воспроизвести мои фокусы. И окажешься очернителем, клеветником.
– Во имя личной порядочности - и есть такая, а?
– хочешь заблокировать меня?
– спросил Н.- Хорошо. Я прошу только об одном: покажи эти фотки Коломенской.
– Нет!
– сказал Кузьмин.- Забирай их с собой. Я их не видел!
– Я пошлю их ей,- решившись, заявил Н. Он побледнел.
– Подонок!
– Кузьмин сжал кулаки.- Ты в какое меня положение ставишь, подумал?
– А тех, кто может обратиться за вакциной, услышав про ее разудивительные свойства? Что важней?
Кузьмин сел за стол, положил руки ладонями наверх. Линия жизни у него была длинной и единой, и ничто не пересекало ее.
– Андрей!
– вдруг шепотом сказал Н.- Я сейчас тебе скажу: ты очень, очень талантливый человек. Поверь своим рукам! Переходи ко мне!
– попросил он.- Скажи мне по-человечески: почему ты не хочешь? Я даю тебе шанс быстро и легко стать независимым и известным, знаменитым Кузьминым. Пойми, рак... Ведь помогаем еще не всем! Между прочим,- опять новым тоном сказал Н.- можно сделать так, что тебя заставят перейти ко мне.
Кузьмин засмеялся, покачал головой:
– Это невозможно. Даже если меня уволит Герасименко - к тебе я не пойду. Останусь у Коломенской, а?
– Он хитро прищурился.
– И этот вариант я учел,- грустно сказав Н. Он с жалостью смотрел на Кузьмина.- Останешься там навсегда - будешь ходить по кругу, как заговоренный. Это гипноз абсурда. Заразился?
Кузьмин вспомнил, как Актриса рассказывала про своего мужа, на мгновение задумался, смутился.
– ...Есть вещи, которые надо принимать таковыми, как они есть,- говорил Н.- Это тупики. От незнания, непознаваемости на данном этапе. А я хочу, чтобы ты не потратился на пустяковые теорийки, на объяснения мыльных пузырей и тумана, чтобы сделал то, что можешь сделать. Пойми, ты нужен. Хорошо,- помолчав, сказал Н. Он покраснел, вытер руки платком.- Я скажу. Ты талантливей меня. Помоги!
Кузьмин откинулся на спинку стула и стал рассматривать свои домашние тапочки. Потом он сказал:
– Главное, что я хочу сделать,- это выяснить возможности биостимуляторов. Может быть, за ними все будущее, за живой водой.
Н. отрицательно покачал головой, устало вздохнул. Потом расстегнул тесноватый пиджак (кожаный, отметил Кузьмин, Наташа говорила - модно), собрал фотографии в аккуратную пачку, словно собираясь спрятать их на сердце, и вдруг, широко махнув
Кузьмин присвистнул.
– Беспорядок делаешь,- скрипуче сказал он.- Ну, да убраться недолго, вот только выметешься за порог...
В комнату вошел дядя Ваня, держа фыркающий чайник на отлете; оглядев их, он поставил чайник на пол, присел на диван. На длинном лице его было внимание.
– Поругались?
– спросил он, гладя худые коленки.- Так всегда: кто ночью ломится, всегда с бедой!
– Дядь Вань,- сказал Кузьмин, с прищуром поглядев на молчащего и не собирающегося уходить Н.- Давай его отлупим!
Дядя Ваня посидел-посидел и вдруг громко и весело расхохотался.
– Большие люди! Ученые! Ох!.. Об чем спор хоть?
– Он хочет правду скрыть,- сказал Н.
– Не слушай его, дядь Вань.- Кузьмин сел рядом с ним, обнял.- Моими руками хочет с врагом посчитаться. Гад.- Он знал, что победил, теперь надо было мириться.
– Ну?
– насупился дядя Ваня.- Говори, гостюшка!
– Обещают смертельно больным дать жизнь. А дать не могут.
– Надежду, что ль, дают? Облегчение?
– Какое же облегчение может дать вранье? Кого обманет оно?
– Это как сказать... Бывают, знаешь, заговаривают. Слыхал? Ты, Андрюш, чего хочешь? Чтоб верили, что ли?
– Не понять тебе этого, дядь Ваньь~- смягчая слова улыбкой, отозвался Кузьмин.- У каждого своя вера. И отнимать ее - грех, верно?
– Ну и в свою веру тянуть не годится. Тем более- жизнью манить.
– Речь идет о фактах, мнимых и действительных. Скрывать факт - это, знаешь...- сказал Н.
– Все, поговорили,-оборвал его Кузьмин.-Подбери, что разбросал, и - скатертью дорожка!
– Оставь себе на память,- сказал Н.- Между прочим, не волнуйся! С тобою все будет хорошо. Отчет утвердят. Там все и так убедительно, без фоток. Эх, тебя судьба бережет!..
– С чего ты взял, что я волнуюсь за отчет?
– начиная злиться, спросил Кузьмин.- Это что же, все уже предрешено?
– И, не выдерживая улыбки Н., сказал: - А теперь вали отсюда!
Н. надел ботинки, взял в руки свое толстое пальто и, уверенно справившись с замком на двери, ушел.
– ...Вы уверены, что к вам не прицепятся?
– спросил Герасименко назавтра, изучив коротенький отчет.
– Уверен,- сказал невыспавшийся и хмурый Кузьмин.- А в чем дело? Чистая работа. На уровне.
– Кое от чего из тематики я отбоярился,- неторопливо сказал Герасименко. Он все приглядывался к явно изменившемуся Кузьмину, зацепился взглядом за обручальное кольцо (на миг его лицо расслабло, губы смягчились, разъехались в улыбке, но потом он собрался опять в свои новые рамки).- При благоприятном исходе дела я, пожалуй, войду с этими данными в Академию и буду просить создать группу для изучения вот этих дел.- Он показал на отчет.- И выполню, таким образом, свое обещание...