Последний конвой. Часть 2

Саморский Виктор Романович

Стивен нахмурился, но вслух ничего не сказал. Он задавал самому себе этот вопрос неоднократно, но ответа так и не нашел.

— На людей излучение тоже действует, — продолжил Гейман, — и не только на состав конвоя. Побережье Каира в районе незапланированной высадки оказалось густо заселено. Уровень интеллекта местных бандитов далеко не на высоте, так что их поведение от животного отличается мало. Похватали автоматы, сбились в стаю и поперли неорганизованной толпой на пулеметы. На верную погибель!

— Поэтому у нас так много оружия с собой? — уточнил Стивен.

—

В том числе и поэтому. Поведенческие реакции представителей различных социальных слоев населения, рас, вероисповедования и уровня развития интеллекта в ответ на излучение артефакта рассчитать трудно. Почти невозможно. Ученые предупреждали, что могут быть проблемы. Но насколько это все серьезно? Как повлияет длительное воздействие излучением на состав конвоя? Сколько люди смогут продержаться под непрерывным воздействием артефакта? Усталость накапливается, жара усиливается, паршивая жрачка и недостаток воды ослабляют организм. Значит, влияние поля становится сильнее. У кого-то рано или поздно сорвет крышу, и тогда начнется бунт. Особенно, если узнают истинную причину происходящих событий.

— Вот для чего «миротворцы» в экспедиции, — догадался Стивен, — на случай бунта.

— А он не за горами, — помрачнел Гейман, — разговорчики у цистерны — это одно, а общее недовольство — совсем другое. Любой конфликт имеет стадию созревания — психологическое напряжение. Когда оно достигнет наивысшей точки, любой прецендент сработает, как спичка, и тогда рванет так, что мало не покажется никому. Быков идеалист, он считает что ответственность дисциплинирует. Ставит общественное выше личного и навязывает эту точку зрения всему конвою. Поэтому так много болтовни о важности миссии во имя человечества. Попытка вложить ответственность в массы на уровне коллективного бессознательного.

А я не верю что эта фигня сработает. Люди в духовном развитии недалеко ушли от питекантропов, своя рубашка всегда ближе к телу, а сытый желудок важнее абстрактной идеи. Когда заканчивается питьевая вода, а в тени плюс пятьдесят по Цельсию, важность миссии для человечества не перевесит субъективного желания выжить. А значит, драка у цистерны неизбежна, как крах империализма.

И наша с тобой задача оказаться в точке максимального напряжения самыми первыми. И желательно с пулеметом в руках. Это серьезный аргумент против взбесившейся толпы под многодневным воздействием излучения. Уговоры и доводы тут не помогут. Толпой управляет не разум, а инстинкты. Бросятся, сомнут и раздавят, не посмотрев на звания и должности. Поэтому приходится все время быть начеку.

А если дойдет до сокращения численного состава экспедиции, чтобы выжившие смогли успешно завершить миссию? Как ты думаешь, сколько человек добровольно согласятся застрелиться ради блага человечества?

Стивен пожал плечами.

— А я тебе скажу, потому что знаю точно — никто! Слабые и недостаточно мотивированные вымерли еще тридцать лет назад. Выжившие в апокалипсис будут цепляться за жизнь и руками и зубами. И никакие морализаторства не убедят их покончить с собой ради призрачных целей абстрактного

человечества. Тем более, ради пославшего их на смерть магистрата, ведь большинство вполне искренне считает, что экспедиция не более чем блажь верховного.

Чекист на секунду смолк, потом пробормотал вполголоса:

— Быков со мной не согласен. Он верит в нравственность человечества. Жизнь рассудит, кто из нас был прав.

— Я все равно не понимаю, — покачал головой Стивен, — какой от меня может быть прок для контрразведки?

Гейман улыбнулся и спросил:

— В шахматы умеешь играть?

— Да.

— Хорошо играешь?

Стивен задумался, хвастаться попусту не хотелось, но и врать не имело никакого смысла.

— Наверное.

— А я догадался, — коротко хохотнул политрук, — по зрачкам вычислил. Глаза — зеркало души. Нужно будет как-нибудь сыграть…

— Сыграем, — пожал плечами Стивен, — мне кажется, вы тоже неплохо играете.

— Неплохо? — ухмыльнулся Гейман, — когда-то имел первый юношеский.

Пауза затянулась.

— Я хочу поручить тебе провести расследование, — сказал Чекист.

— Расс… — Стивен понял, что потерял дар речи и на секунду смолк, — но я же не умею?

— Зато умею я, — отрезал Гейман, — вот только у меня на это совершенно нет времени. Поручить расследование Чернецкому я не могу, он туп, как баобаб.

— Как кто?

— Как что, — уточнил Чекист, не удержался и пояснил, — как дерево.

Немного помолчал и добавил:

— Это очень ответственное дело, поэтому рядовым «миротворцам» я тоже не могу доверить. Они не справятся. Это я знаю наверняка.

— А я?

— А ты — справишься. Я объясню, что нужно делать. Впрочем, тут и объяснять нечего. Нужно думать. Ты это умеешь…

Стивен опять хотел возразить, но запнулся на полуслове.

— Да-да, ты умеешь думать. Хотя об этом и сам не знаешь.

— А что я должен расследовать? — заинтересовался Стивен.

— Ты должен найти «крота».

— Хм… это животное такое?

— Резидента иностранной разведки, шпиона, тайного агента, предателя, диверсанта, засланного казачка, крота. Хватит синонимов?

— Я понял, — насупился Стивен, — обычный жаргонизм. Я его просто не знал раньше. В гетто не водились «кроты». «Крысы» были, стукачи…

— Теперь знаешь, — отмахнулся Гейман, — есть еще одна причина.

— Какая?

— Я могу по пальцам одной руки пересчитать всех, кому доверяю.

— И я вхожу в их число? — удивился Стивен.

— Именно так! Догадываешься почему?

Стивен кивнул.

— Я думал, что предателем был Ковтун…

— Времени до подъема совсем не осталось. Так что слушай и поменьше перебивай, история будет длинной.

Теперь Стивен уже не притворялся, что внимательно слушает.

— Артефакт разыскивали много лет на трех континентах и в семи часовых поясах. При самом строжайшем соблюдении государственной тайны общее число посвященных намного превысило две сотни человек. Поэтому мы, будучи реалистами, понимали какому риску подвергается экспедиция.