Последний конвой. Часть 2
Шрифт:
— А при чем тут вещи? — нахмурился Чекист.
Стивен замялся и выдал:
— Вы согласны, что у шпиона должны быть какие-то личные вещи? Ну как у Джеймса Бонда — стреляющая лазером авторучка, часы со встроенным огнеметом, пистолет с бесконечным запасом патронов и несколько противотанковых мин в виде зажигалок с монограммой.
Чекист рассмеялся в ответ.
— Это кино, Стив. Шпион сам по себе — оружие. Если ему понадобится автомат, он его добудет, обезоружив часового на палубе. А мину сварганит из подручных материалов, добытых из опломбированных ящиков экспедиции.
— И тем
Политрук вновь нахмурился в такт собственным мыслям, но перебивать Стивена не стал.
— И где ее можно спрятать?
— Среди груза, конечно!
— Резидент всегда должен иметь возможность быстрого доступа к средствам связи без вызывания подозрений. Штурмовик, регулярно прыгающий в кузов чужой машины, неизбежно привлечет внимание, а хранить рацию в автомобиле, к экипажу которого ты причислен, — еще опаснее. Ведь водители точно знают количество ящиков, состав груза и отвечают за целостность пломб. Лишний коробок в кузове — это палево. Мгновенно заметут.
— Ну и…
— У штурмовиков почти нет личных вещей кроме тех, что помещаются в карманах разгрузки. Личное оружие — есть, а вот коробка с личными вещами среди груза — нет.
Вопросы: что делать с рацией? как пронести на корабль? где хранить? как выходить на связь, не вызывая подозрений?
— Ну да, ну да, — задумчиво пробормотал политрук, — а еще, как регулярно подзаряжать аккумулятор? Это не за две минуты делается…
— А еще, — разошелся Стивен, — кроме водителей и штурмовиков в состав экспедиции входят и представители вспомогательных служб — автомеханики, завхоз, механик, сварщик, врач, повар.
— Еще «научники» и морячки с утонувшего корабля, — вставил свои пять копеек политрук.
— … и укаждого из них есть свой дополнительный груз, свобода передвижения и возможности для совершения диверсий.
Политрук снова рассмеялся и подмигнул:
— Рация есть в каждой машине, Стив. Правда уже не у всех работает, аккумуляторы дохлые, но тем не менее в наличии есть.
— И что это значит?
— А то и значит, что резиденту ничего не нужно было тащить на корабль, кроме несколько циферок в собственной голове. Достаточно знать частоту, — отрезал Чекист, — чтобы прервать дальнейшие разглагольствования и дождаться удобного момента, когда поблизости никого из экипажа нет. Например, во время приема пищи, отдыха, построения личного состава и т.д.
Стивен внезапно сник, первоначальный запал почти исчез.
— Мы с этой рацией ушли немного в сторону от темы, — напомнил политрук, — думаю, пора закругляться и сделать выводы.
— Выводы… — задумчиво пробормотал Стив, — выводы таковы, что весь состав экспедиции находится под взаимным и перекрестным вниманием друг друга.
Он замолчал, пытаясь вспомнить что-то важное.
— Кроме руководства, — закончил Стивен, так ничего и не вспомнив.
— Жена Цезаря вне подозрений, — пробормотал политрук вполголоса и надолго замолчал. Стивен тоже молча смотрел в окно на однообразный пейзаж. Прошло несколько
— Признаю, версия очень любопытная, и по-своему не лишена логики. Но всерьез рассматривать ее пока не будем.
— Почему? — искренне удивился Стив.
— Да все по той самой причине, — усмехнулся политрук, — что она не выдерживает никакой критики. Возьмем, например, меня и Эмиссара. Мы оба назначены Магистратом. Пауля и Шибарина подбирал лично Быков. Знает много лет и поручится за обоих вместе взятых и за каждого в отдельности. Чернецкий — это совсем несерьезно. Для резидента туповат.
— Или очень хорошо притворяется.
— Я знаю Чернецкого десять лет, и все это время он был идиотом. Будь моя воля, взял бы кого поумнее и порасторопнее. Но из шестнадцати человек на испытаниях излучением пятнадцать отсеялись. Только Чернецкий остался невосприимчив. Оно и понятно, мозгов нет, только кость.
— И все таки…
— Да согласен я, — отмахнулся политрук, — кое в чем ты, конечно, прав. У того же Шибарина гораздо больше свободы, чем у любого отдельно взятого штурмовика. Протащить на корабль компактную рацию, а затем спрятать ее среди груза, у него возможность, конечно, была. Но не было смысла, так как еще на этапе планирования операции он уже точно знал, что каждая машина будет оборудована средствами связи.
В отличие, например, от тебя, у него было и свободное время, для того, чтобы собрать и установить мину. Но это все пустые подозрения, а нужны проверенные факты и доказательства. А у нас их нет. Никаких! А без оных подозревать собственных командиров в предательстве — глупо и недальновидно.
Стивен промолчал, ожидая продолжения.
— Да, у врача есть несколько ящиков с медикаментами. Предлагаешь обыскать? Что мы там хотим обнаружить? Зажигалку со встроенным огнеметом?
— Нет, это я так… обобщил.
— Само собой, — продолжил Гейман, — механик, сварщик и автослесари имеют в своем распоряжении пару грузовиков с запчастями и расходниками. А как иначе? Вон мой УАЗик каждый день разваливается, иногда прямо на ходу. Думаешь, что среди инструмента, между баллонами с ацетиленом и запасными аккумуляторами мы найдем удостоверение шпиона и личный пистолет с монограммой президента США?
— Я не знаю, — возразил Стив, — просто высказал версию.
— А суть в том, что нужно обыскать не один автомобиль, а все. Весь конвой! И не факт, что мы найдем хоть что-нибудь подозрительное.
Стивен растерянно молчал.
— Вот, а теперь скажи мне, как это сделать, не поднимая шума?
Стивен молчал.
— Ты опять не знаешь, — констатировал политрук, — начнем обыски и допросы, спугнем резидента. Вот скинет он свою рацию «за борт», если, конечно, она у него вообще есть, и все… Как нам его прищучить? Как доказать, что он шпион и диверсант?
— Я не знаю, — едва слышно пробормотал Стивен.
— Или предположим, что мы нашли рацию. Пусть даже в коробке с лекарствами. Что предложишь делать? Лидию Андреевну допросить? А она скажет, что понятия не имеет, откуда взялся этот коробок с радиодеталями и как именно он попал в медикаменты. Подбросили! Что дальше делать прикажешь? Как доказать, что именно она — резидент?