Последний козырь Президента
Шрифт:
Через день приятный женский голос по телефону известил, что мне необходимо явиться для прохождения планового медицинского осмотра в Реабилитационный Центр МВД. Приказ есть приказ! И я на следующее утро отправился на другой конец города, чтобы в пустом медицинском боксе один на один встретиться со специалистом из нашей «конторы». Он проговорил со мной полчаса и сказал примерно то же самое, что и капитан Петраков, только более тонко.
– Ваш недавний нервный срыв – следствие полученной Вами контузии. Вы слишком активно включились в работу, а ваш организм к этому ещё не готов. По всему, Вас надо бы недельки на три в стационар положить, или хотя
– Что это?
– Это ваше гарантированное спокойствие! – улыбнулся специалист. – Не волнуйтесь, привыкания к препарату исключено, но не советую увеличивать дозировку, одной таблетки перед сном вполне достаточно.
– А если выпить две или три?
– Тогда лекарство сработает, как сильнейшее снотворное, но я Вам экспериментировать не рекомендую – можете не проснуться.
С того самого дня я принимаю успокоительные таблетки – по одной перед сном. Нервных срывов больше не было, но с тех пор я перестал видеть сны. Каждый вечер я ложусь в кровать и закрываю глаза, чтобы через мгновенье открыть их и убедиться: ночь пролетела, пора на работу.
У меня оставался ещё один свободный день и я, не мудрствуя лукаво, решил воспользоваться советом Петракова и попить пивка. Однако я не привык проводить время без пользы, поэтому назначил в пивном баре встречу своему агенту, проходившему по документам под оперативным псевдонимом «Камыш». Камышу имел три «ходки» в зону, и ему было глубоко за сорок. Он слыл «домушником» [22] , но фортуна не была к нему благосклонна, поэтому полжизни он провёл за решёткой. После третьей «ходки» Камыш отошёл от дел, но в криминальных кругах его по-прежнему считали своим.
22
Домушник (уголовный жаргон) – вор, специализирующийся на квартирных кражах.
Пивбар являл собой классическую пивную, интерьер которой кинематографисты любили изображать в советских детективах середины семидесятых годов прошлого века.
Стоя за круглым столиком, я неспешно потягивал пиво из тяжёлой стеклянной кружки, удивляясь тому, как такое заведение могло сохраниться в центре Москвы в первородном обличье до наших дней.
Народу в пивной торчало немного, и часть столиков оставалась свободной, поэтому я очень удивился, когда к моему столику подошёл высокий мужик в потёртом китайском пуховике. Лицо скрывал надвинутый на глаза капюшон. То, что это не Камыш, я понял с первого взгляда: Камыш значительно ниже ростом, и он в любое время года носил потёртую кожаную кепку, которую называл «восьмиклинкой».
– Не помешаю? – глухо спросил незнакомец, пристраивая на столик пару кружек светлого пива.
– А если бы и так? – недовольным тоном произнёс я.
– Ты, кореш, извини, но я пить один не могу, – произнёс обладатель китайского пуховика, и одним движением откинул с головы капюшон.
Несмотря на отсутствие былого лоска, трёхдневную щетину и давно не стриженые волосы, своего школьного товарища Игоря Сафонова я узнал с первого взгляда. Какое-то время мы молча оценивали друг друга, потом школьный приятель скупо произнёс: «Выпьем»!
В создавшейся ситуации это
– Не искри! – упредил меня Игорь и сделал большой глоток из щербатой кружки. – Я отвечу на любые твои вопросы. Подчёркиваю: на любые!
– Хорошо! Начнём с простых вопросов. Итак, как тебя зовут?
Видимо, он не ожидал, что я буду копать так глубоко, и на секунду растерялся, однако виду не подал:
– Для тебя я по-прежнему Игорь Сафонов.
– Сафонов Игорь погиб 31 августа 1986 г. в катастрофе теплохода «Адмирал Нахимов», кстати, вместе с родителями.
– Я на твоей могилке, Кантемир, не был, но имя в списке погибших на памятной доске в метро на Лубянке видел. Так что ты тоже в списках живых не значишься.
– Выпьем?
– Выпьем!
– Не усложняй, – произнёс мой школьный товарищ, утирая пивную пену с губ. – Пусть всё останется, как было: я для тебя Сафонов Игорь, ты для меня Кантемир Каледин.
– Ты сказал, что ответишь на все мои вопросы.
– Это мой ответ. Другого не будет.
– Хорошо, перейдём к следующему вопросу. Скажи, мой воскресший друг, ты работаешь в интересах нашего государства или у тебя есть другой хозяин?
– Я не работаю на иностранную разведку, следовательно, я не шпион. Ты это хотел услышать?
– И это тоже. Так кто же Вы, мистер Икс?
– Я, так же как и ты, являюсь сотрудником спецслужбы, и моя работа тоже состоит в том, чтобы оберегать и поддерживать внутри государства конституционный порядок.
– Выходит, мы с тобой коллеги?
– Коллеги. Только я служу в другом департаменте.
– Неужели в ГРУ?
– Не гадай! Всё равно не угадаешь.
– Будь по-твоему. Следующий вопрос: ты обанкротился?
– Нет, я по-прежнему являюсь владельцем крупной посреднической фирмы, а мой внешний вид – всего лишь маскировка. Руководство послало меня на встречу с тобой, поэтому я сейчас играю роль типичного представителя московской интеллигенции, который не нашёл места в обновлённой российской действительности.
– Как ты меня отыскал?
– Хочешь знать, на чём ты «прокололся»?
– Хочу! Как ты понимаешь, для меня это не праздный вопрос.
– На квартире, – произнёс Сафонов и утёр с губ пивную пену. – Ты уже более полугода как находишься в лучшем из миров, а на твою квартиру до сих пор никто не наложил лапу. И заметь: при полном отсутствии наследников. Согласись, это как-то нелогично, что квартира в элитном жилом комплексе, стоимостью около десяти миллионов рублей, уже шесть месяцев является бесхозной, и её до сих пор никто не прибрал к рукам. Дальше я решил провести дополнительную проверку, и от имени одного крупного писательского объединения послал в Управление ФСБ запрос о предоставлении информации о погибшем сотруднике ФСБ полковнике Каледине, для написания книги о последнем его подвиге. И знаешь, что мне ответили?
– Точно ответить не берусь, но что-то вроде того, что вы, господа писатели, не имеете допуска, и что для получения интересующей вас информации надо оформить разрешение установленным порядком!
– Правильно! Почти угадал. А что из этого следует?
– И что же из этого следует?
– Из этого следует, что твоё личное дело по-прежнему находится в кадрах, а не отослано в архив. Будь оно в архиве, меня бы кадровики просто перенаправили именно туда, а уж в самом архиве от меня потребовали бы «…получить разрешение установленным порядком»! Вывод: если твоё дело не сдано в архив, значит, ты жив.