Последний полет Гагарина
Шрифт:
— Паша расстроится, что не увидел вас, Юрий Алексеевич, — сказала мама, рассматривая меня, залётного столичного гостя.
— Так передавайте ему привет, и пусть обязательно пробует поступать в авиационное училище. Я Оренбургское закончил, оно очень хорошее.
Стали прощаться, и вдруг мама, обняв меня, шепнула:
— Береги себя, сынок!
Вздрогнул. Обнял в ответ и стремительно вышел, словно убегая.
Капитан из девятого управления, когда погрузились в машину, встревожено смотрел с переднего сиденья.
— Что с вами, Юрий Алексеевич?
— Не обращай внимания. С жителями пообщался, кое-что напомнили мне. Расчувствовался,
Он протянул мне фляжку.
— Знаю, вы не пьёте. Один глоток — чуть успокоит нервы. Армянский, пять звёздочек.
С благодарностью отхлебнул. Полегчало? Нет.
Конечно, словом «сыночек» любая женщина в возрасте вправе назвать молодого, я всего-то на десять лет старше… себя, её сына. Но что-то было в маминых словах, она точно почувствовала связь между нами, материнское сердце — самый точный в мире прибор, его не обманешь, даже спрятавшись в чужое тело.
И ещё один визит был в Александринский дворец, где выступал перед академиками, отнюдь не только близкого к нам физико-математического профиля, присутствовали другие естественники, а также гуманитарии в ассортименте. Текст чуть изменил, основная заготовка рассчитывалась на более простой контингент. Здесь более подробно коснулся заслуг учёных в разработке математического аппарата, накидал комплиментов физикам и особенно астрофизикам. Скромно подчеркнул, что на моём месте вполне справился бы любой лётчик-истребитель, привычный к перегрузкам и прочим неудобствам в отрыве от земной поверхности, в отличие от уникальных личностей, собравшихся в этих стенах. Вопросов сыпалось много, среди них не было наивных вроде «видел ли в космосе бога», «можно ли дышать в вакууме» и т.п., спрашивали по делу. Постоянно балансировал как канатоходец, не желая посылать подальше уважаемых людей, но и не вправе раскрывать гостайны. Далеко не все присутствующие имели допуск два ноля в нашей сфере, да и сам зал дворца вряд ли отвечал требованиям помещения, где обсуждаются совсекретные темы.
Президент Академии увлёк за собой по окончании, его я точно ничем не мог удивить. Уж кто-кто, а Келдыш точно знал состояние дел в космической отрасли, выступая своего рода координатором и неформальным лидером. Мы перебрались в Институт прикладной математики. Его кабинет, кстати, отличался максимальной функциональностью, тогда как большинство обителей советского начальства щеголяло понтами, если применить слово из двадцать первого века, свидетельствующими о крутизне и заслугах владельца. Что примечательно, в приёмной академика под потолком висел флаг ВМФ СССР, не знаю — в связи с чем. Келдыш собственноручно плотно закрыл дверь.
— Присаживайтесь, Юрий Алексеевич, здесь можем говорить открыто. Кабинет защищён и проверен.
— Весь внимание, Мстислав Всеволодович. Вас вряд ли заинтересуют мои рассказы, рассчитанные на колхозников и сталеваров.
Он сел на своё кресло, выдвинул ящик стола, но передумав, ничего оттуда не достал.
— Юрий, у вас репутация серого кардинала при Королёве.
— Преувеличиваете.
— Ничуть. Он сам делился со мной, рассказывал про удивительные прозрения.
— Ах, это… Обычная интуиция, основанная на бессознательном анализе поступающей информации. Либо результат раздумий. Никакой эзотерики, гарантирую.
— Тем лучше. Я пролоббировал в своё время перед Хрущёвым инициативу Сергея Павловича сосредоточиться на многопусковой схеме
— Всего лишь осмыслил идеи Циолковского о построении в околоземном пространстве нужного объекта применительно к имеющимся технологиям на базе «семёрки».
— Уверены?
— Американцы, отталкиваясь от концепции ракет «Сатурн», подошли к задаче фундаментальнее. Их вариант мощнее, основательнее, технически изящнее. А наш, со строительством лунного поезда на орбите Земли, быстрее. Будем годами искать способ тащить шестидесятитонную глыбу или закажем десять шеститонных грузовиков со стандартными кирпичами, чтобы сдать объект первыми?
— Не совсем точное сравнение. Количество пусков математически увеличивает вероятность нештатных ситуаций.
— Математически — да, Мстислав Всеволодович. Но рискован только последний, пилотируемый полёт. Допустим, ракета-носитель не достигнет орбиты и потеряет неодушевлённую полезную нагрузку. Затратно, но не катастрофически. Отправляем следующий корабль. Если грохнет американский «Сатурн», всё сразу пойдёт прахом, надеюсь — не люди.
— Да! Юрий Алексеевич, полностью согласен. Простите, я позволил себе небольшую проверку — послушать как вы рассуждаете.
— И каков вердикт? Ограниченно годен? — я включил улыбку. — Но к чему?
— К серьёзной работе. При всём уважении, Королёв вас использует обыкновенным снабженцем, то есть микроскопом забивает гвозди.
Эх, Аллу с собой не взял. Её, некогда областную барышню, просто распирает, что законный муж общается не с деятелями уровня Оренбургского промторга, а с советской союзной элитой, причём Президент Академии Наук СССР вслух заверяет, что её Юра недооценён. Но моя половинка, слегка избалованная положением супруги первого космонавта, не допущена до материй, что мы обсуждаем с Келдышем. Да и большая часть сказанного ей была бы непонятна и неинтересна.
— Предлагаете альтернативу? Учтите, я к тому же — заместитель начальника Центра подготовки космонавтов и учусь в Академии имени Жуковского.
— Учитесь заочно. Космонавты и Карпов с Галлаем видят вас максимум дня три в неделю, как правило — реже. Основное время у вас тратится на публичные выступления.
— Зря беседовал с вашими академиками?
— Нет. Спасибо за встречу с ними. Но я всё же считаю, ваши способности и популярность следует использовать иначе.
— Королёв мне платит, я заместитель руководителя объединения. Триста пятьдесят рублей новыми в довесок к армейскому содержанию… Не смотрите так, Мстислав Всеволодович, деньги не главное. Правда, у меня родился второй ребёнок.
— С содержанием решим, — отмёл мои возражения Келдыш. — Знаете же про Совет главных конструкторов?
— Да. Королёв там за старшего.
— Как самый авторитетный. Но скорее как равный среди равных. Моя должность Президента Академии наук, пожалуй, выше, но… В Президиуме ЦК намерены утвердить придание Совету официального статуса. Я предложил вашу кандидатуру в качестве координатора. Именно координатора, направляющего дискуссии, а не отдающего приказы Королёву или Янгелю.
Ого… Я сижу на нескольких стульях, разъезжающихся, а тут ещё кресло! Откровенно говоря, тренировки в ЦПК и практическая работа по подготовке космических миссий мне гораздо больше по душе, чем это. Фактически Келдыш сватает меня в самый эпицентр дрязг по перетаскиванию бюджетного одеяла.