Последний полет Гагарина
Шрифт:
Келдыш мысленно взвесил мой спич.
— Убедительно для меня, но не для Минобороны. Они склонны думать: морально-патриотический дух вполне поднимут передовицы их газет, дёшево и сердито. Я больше напираю, что сама высадка на Луну — только наконечник копья. Девяносто процентов промежуточных технических результатов, как-то стыковка на орбите и сборка крупного космического объекта, имеют также непосредственное прикладное значение для военных нужд. Наконец, последний вопрос, Юрий Алексеевич. По вашему мнению, какая центральная задача современной науки и техники в СССР?
Наверно, он ожидал от меня чего-то космического
— В мобилизации сил на передачу, хранение и обработку информации. Включая развитие электронно-вычислительных машин. Если в ракетостроении не отстаём, а где-то и опережаем американцев, с машинами они на корпус впереди. Слово «кибернетика» только при Хрущёве перестало считаться ругательством.
Вот тут удивил. Больше, чем Королёва, когда в ЦПК набрасывал ему эскиз многопусковой схемы.
— Вы — занятный человек. Подобного ответа ожидал бы от математика. Но от лётчика-космонавта…
— Один правильный расчёт может заменить сотню огневых испытаний и окупить расходы на электронно-вычислительную машину. Цифры — штука упрямая. Кому как вам не знать, Мстислав Всеволодович, — математик-академик рассмеялся, впервые в ходе разговора, а я перевёл диалог в финишную плоскость: — Вы сказали, что это последний вопрос. Перед чем?
— Перед окончательным решением рекомендовать вас координатором. Теперь вы будете не под Королёвым, а рядом и практически наравне с ним, надеюсь, сделаете куда больше для воплощения его идей. Конечно, если ЦК утвердит, загадывать не хочу.
— А снабжение…
— Подготовлено секретное совместное постановление ЦК и Совета Министров об особом порядке поставок необходимых комплектующих для приоритетных программ. Ни Королёву, ни вам, ни кому-либо другому не придётся обивать пороги кабинетов ради какого-то клапана или прокладки. Главное — разработать и внедрить алгоритм.
И это он обсчитал!
Что оставалось? Согласился. А дома потом плакался супруге, что сегодня сделал шаг, становясь на девяносто процентов чиновником и лишь на десять — лётчиком-космонавтом. Какие тут полёты… Разве что по министерским кабинетам.
Алла пробовала скрыть удовлетворение, но не сумела.
Ксюше вообще всё это было до лампочки. Она завязала летавшему в космос зайцу красную ленточку на шее, так туго, что живого задавила бы. Раскручивала на ленточке и бросала, норовя докинуть до потолка, но сил не хватало.
Знала бы ты, дочушка, где побывал этот заяц, и что папе пришлось пережить ради его возвращения в твои руки. А что дальше предстоит, сам не представляю.
Глава 3
3
В прошлой жизни я читал замечательную миниатюру Кира Булычёва «Паровоз для царя». Написанная ещё в СССР, она весьма доходчиво объясняет, почему случайный попаданец в прошлое или в малоразвитую цивилизацию ни за что не станет прогрессором. Всё просто, на самом деле, мы — специализированные специалисты, простите мой французский. Как персонаж Булычёва не мог объяснить Ивану Грозному ни устройство «Жигулей», ни даже паровоза, я точно так же не расскажу Королёву, как сделать корабль «Союз», хоть по памяти воспроизведу его общую компоновку, расположение приборов в кабине, потому что лазил по макету и чертежам. Даже МиГ-15УТИ, вроде бы выученный
Я жадно слушал преподавателей в Академии имени Жуковского, понимая, что они в шестьдесят втором году знают неизмеримо больше об устройстве летательных аппаратов, чем мне довелось, служившему до конца восьмидесятых и активно интересовавшемуся постсоветской авиацией.
Наверно, именно потому меня выделил Келдыш — личность прославленную, хоть не совсем заслуженно, но не считающего себя всезнайкой.
В июле шестьдесят второго ЦК признал Совет главных конструкторов официальным органом, Келдыша, Королёва и Янгеля сопредседателями, меня — координатором. То есть чиновником без полномочий, зато обладавшим полнотой информации и имеющим возможность нашептать что нужно в правильные уши.
А ещё мой патрон-академик позаботился, чтоб я не тратил лишнее время в поездках на новую работу. По его ходатайству Совмин сделал нам воистину царский подарок, не ожидал.
Алла стоически перенесла переезд в Москву, в приличную сталинскую четырёхкомнатную квартиру на Садовом кольце, здорово и круто, но это какой по счёту переезд в нашей жизни? В комнату в Луостари, там же в бывшую квартиру Дергуновых, в барак на Ленинградке, в комнату на Ленинградке, в двушку в Зелёном-Звёздном, там же в четырёшку… Это седьмой за четыре с небольшим года! Оглядев кипу чемоданов, коробок и свёртков, сложенных на хорошо сохранившемся паркете, здесь, слава небесным и земным силам, хоть ремонт не нужен, благоверная спросила, держа Андрюху на руках:
— Распаковываемся? Или пусть часть вещей остаётся в коробках, всё равно переезжать?
Меня пробил смех.
— Дорогая! Твой супруг в двадцать шесть получил от Отечества четырёхкомнатную квартиру на сто квадратов в сталинском доме, вкруг сплошь академики, народные артисты и маршалы. Улучшение условий возможно только переселением на госдачу, как случилось с прежним обитателем этих апартаментов, это уже уровень члена Президиума ЦК. Либо в Кремль, коль выбьюсь в императоры всероссейские или хотя бы в Первого секретаря ЦК КПСС. Какой вариант предпочтёшь?
— Гагарин! Ты — зануда многословная, привык вещать на тысячную толпу. Сказал бы — раскладывай.
— Он сказал «раскладывай» и взмахнул рукой, словно по Садовому вдаль унёсся над рекой.
— Что-о?!
— Не обращай внимания. Тебе послышалось.
Ксюша, в отличие от мамы, вполне обрадовалась смене обстановки, вытащила велосипед из баула и принялась гонять по квартире, только треньканье звонка отлетало от стен. С дочкой, кстати, проблема. В закрытом режимном городке было спокойнее, здесь же Москва, проходной двор. А внутренний дворик — не сравнить с зелёной зоной в Звёздном. За мелкой нужен глаз да глаз, она неугомонная. Сын, что интересно, обещает вырасти славянской наружности, он больше в папу, хоть чаще бывает наоборот, дети похожи на родителя противоположного пола.