Последний верблюд умер в полдень
Шрифт:
Так я грезила, отлично зная, что всё это — романтическая чепуха. Любому открытому выражению привязанности придётся ждать до успешного претворения в жизнь плана побега из долины, ибо надежда обречена, если о ней станет известно. Чуть позже появилась Аменит — я узнала её скользящую походку — но на Реджи она обращала не больше внимания, чем на всех остальных, да и он сам едва удостаивал её взглядом. Но вскоре Реджи извинился и отправился к себе; немного спустя Аменит тихо исчезла.
Их не было довольно долго. Вначале вернулась Аменит. Она приступила к своим обязанностям, невозмутимая, как и всегда (чрезвычайно легко выглядеть невозмутимой, когда полностью закутана в
— Кажется, от рубашки оторвалась пуговица, — добавил он, глядя себе на грудь с выражением досады, которое не смогло бы обмануть и младенца. — Вы разрешите мне затруднить вас, миссис Амелия?
Я последовала за ним в спальню.
— Вы глупец, молодой человек, — прошипела я. — Я подарила швейный набор королеве; об этом знают все женщины города.
— Откуда же мне было это знать? — обиженно спросил Реджи. — Я хотел изобрести повод поговорить с вами наедине.
— У вас нет таланта к интригам, Реджи. Вам бы лучше… В чём дело, Рамзес? — Поскольку он вошёл в комнату, а вслед за ним — и отец.
— Вот тебе иголки и нитки, мама, — сказал Рамзес. — Взял взаймы. Надеюсь, ты не возражаешь.
Это были не мои иголки с нитками. Грязно-серый цвет последних (а не оригинальный оттенок) выдавал настоящего владельца. Я боялась спрашивать, для чего они понадобились Рамзесу. В голову приходило слишком много отвратительных версий.
— Спасибо, — сказала я, придвинувшись к Реджи. Крепко прижав пуговицу к ткани, я ткнула иголкой в дырку.
— Ой! — крикнул Реджи.
— Быстрее говорите, — приказала я. — Я не могу тянуть до бесконечности. Это выглядит смешно. — Эмерсон и Рамзес притворялись, что внимательно наблюдают за происходящим, как будто пришивание пуговицы являлось редким и знаменательным событием.
— Всё готово, — прошипел Реджи. — Завтра вечером Аменит проведёт нас к ожидающему каравану.
— А как насчёт миссис Форт? — спросила я. Реджи втянул в себя воздух. — Извините, — продолжила я. — Я не швея.
— Вы настаиваете на этом? — спросил Реджи.
— Да, безусловно, — ответили мы один за другим.
— Очень хорошо. Аменит попытается. Она рассмеялась, когда я рассказал ей о вашей теории, но если иначе вы не согласны… Будьте готовы сегодня вечером.
— Когда? — хором спросили мы.
— Тогда, когда она сможет это устроить, — последовал мрачный ответ. — Это будет очень опасно. Не спите и ждите известий от неё.
— Ну вот и порядок, — произнесла я вслух, поскольку в дверях появился один из наших служителей, быстро шаря по комнате любопытным взором.
— Спасибо, — сказал Реджи, глядя на манишку.
— Кажется, ты пришила пуговицу к его нижней рубашке, мама, — заметил Рамзес.
* * *
Не могу сказать как долго я лежала в темноте, ожидая; казалось, прошла вечность. Со сном бороться не приходилось — ещё ни разу я не ощущала себя настолько бодрой. После довольно резкого спора с Реджи я неохотно согласилась оставить пояс и всё снаряжение в комнате. Эмерсон поддержал это мнение — как я и предполагала:
— Ты звенишь, Пибоди. Всегда говоришь, что этого не случится, и всегда грохочешь, так что не надо меня убеждать. Кроме того, если по пути встретятся неожиданности, то мы можем сойти за туземцев, если будем облачены в местный наряд.
Я погрузилась в мысли — не сон — когда меня коснулась рука. Я молча поднялась с кровати и встала рядом
После того, как трое остальных присоединились к нам, Аменит заскользила прочь: не в сад и не к наружной двери, как я ожидала, а к вырубленным в скале комнатам в задней части дворца. Дальше и дальше шли мы, через узкие дверные проёмы и запустелые пыльные комнаты. Мгла давила на нас как-то особенно злобно, будто вскормленная многовековым мраком. Крошечное пламя фонаря Аменит блестело, как болотный блуждающий огонёк. Казалось, её белые одежды облекают лишь пустоту.
Наконец Аменит остановилась в небольшой комнатке без окон. Я едва различала обстановку вокруг себя, но, похоже, там не было никакой мебели, кроме каменной скамьи или топчана примерно двух футов в высоту, а в ширину — едва достаточной для того, чтобы уместиться лёжа. Призрачный абрис Служанки склонился над ним. Щелчок, журчание — и верхняя часть скамьи поднялась, как на пружине. Подобрав юбки неожиданно современным жестом, Аменит проворно перебралась через край и исчезла из виду.
Эмерсон настоял на том, чтобы первым последовать за ней. Я была следующей и очутилась на лестнице, состоявшей из узких каменных ступенек. Они оказались настолько крутыми, что мне пришлось спускаться, будто по трапу, цепляясь обеими руками, но десница моего дорогого Эмерсона удержала меня и явилась гарантией спасения от падения, если я вдруг оступлюсь. Рамзесу удалось несколько раз наступить на мою руку, но в конце концов мы достигли дна и остановились — убедиться, что все на месте, и перевести дух.
— Всё в порядке, миссис Амелия? — спросил Реджи.
Аменит уже скрылась в туннеле, который открывался прямо перед нами.
— Да, конечно, — ответила я. — Поспешим, иначе мы потеряем проводника.
И такая опасность действительно грозила, ибо тоннель переполняли изгибы и повороты, открывавшие множество проходов во все стороны. Мне приходилось блуждать в пирамидах с таким же сложным внутренним строением и в гораздо худшем состоянии; но это происходило по моему собственному желанию, поскольку нельзя было найти более удобное место, чтобы избавиться от нежелательных гостей. Аменит, похоже, знала путь по памяти, опознавательные знаки на стенах отсутствовали. Если бы мы случайно потеряли её, то ни за что не отыскали бы дороги назад в этом сущем лабиринте.
Эмерсон, наступая Аменит на пятки, не мог оторвать взора от грубых каменных поверхностей, нависавших над нами.
— Если бы у нас было больше света… — бормотал он. — То, что я вижу… Да, это могло бы многое объяснить.
— Что ты имеешь в виду? — спросила я.
— Помнишь знаменитое золото Куша, Пибоди? Большинство учёных считают, что рудники находились в восточной пустыне, — но если этот лабиринт первоначально не задумывался, как шахта, я очень удивлюсь. Жила исчерпала себя, и туннели приспособили для иных целей, но в этих скалах непременно должно оставаться золото. Где же ещё наши хозяева добывают металл, используемый ими для украшений, и чем же они расплачиваются за ввозимое продовольствие?
— Я уверен, что ты прав, папа, — сказал Рамзес за моей спиной. — А ты заметил небольшие отверстия, время от времени нарушающие целостность стен? Несомненно, имеются ходы, ведущие к поверхности — так же, как и в некоторых египетских пирамидах. Воздух здесь удивительно свеж, учитывая, что мы находимся глубоко под землёй.
Свежесть воздуха была весьма относительной. От его сухости у меня заболело горло. Я ткнула Эмерсона в спину:
— Спроси её, сколько нам ещё идти.
— Проклятье, Пибоди, ты захватила чёртов зонтик? Я же говорил…