Последний верблюд умер в полдень

Питерс Элизабет

— Кажется, я чувствую слабость, Эмерсон, — сказала я.

— Это может оказаться отличной идеей, моя дорогая.

Я тут же закатила глаза, насколько могла, и осела на колени. Эмерсон подхватил меня с горестным возгласом. Я комфортно полулежала на его руках и с интересом слушала последовавшие споры.

Эмерсон потребовал для меня медицинскую помощь. Настасен, чей голос так сдавливала ярость, что его едва можно было узнать, отвечал, что примет все возможные меры, чтобы гарантировать моё выживание, так как надеется получить удовольствие прикончить меня собственноручно.

А затем стал описывать некоторые способы достижения своей цели. Верховный жрец Аминреха прервал эту тираду с обвинениями, которые Эмерсон с негодованием отверг. Его бедная жена впала в истерию, как случается с женщинами; спеша к ней на помощь, он был атакован пленником, который поверг его на землю вместе с несколькими солдатами. Он понятия не имеет, как узник смог освободить руки. Один из солдат, должно быть, предатель.

После этих слов стали кричать все сразу. Первым звуком, который послышался, когда смятение улеглось, был робкий, но пронзительный голос Муртека.

— Сейчас убивать этих чужестранцев было бы неправильно. Во-первых, они принадлежат богу; он будет сердиться, если другой выпьет их кровь. Во-вторых, пока вы болтали, предатель сбежал. Если чужестранцы помогали ему, он будет испытывать благодарность. И вернётся, чтобы помочь им.

— Фу, — фыркнул Настасен. — Это было бы… глупо. Я бы не стал так рисковать.

— Нет, мой принц. Но принц Тарек — да. Ещё в детстве его сердце стало слабым и мягким, внимая рассказам Форта.

— Так же, как и твоё, — проскрипел Песакер. — Твоя собственная преданность сомнительна, Муртек. Что ты сделал, чтобы предотвратить побег Тарека?

— Я старик, — жалобно ответил Муртек. — Я помогаю, как могу — даю хорошие советы, произношу мудрые слова. Бог не может быть ограблен, лишаясь жертвы.

— Хотя бы это верно, — сказал Верховный жрец Аминреха. — Но верно и другое. Мы заключим чужестранцев в самые тёмные тюремные камеры.

Муртек неодобрительно кашлянул.

— Вы хотите устроить ловушку для принца Тарека? Тогда оставьте чужестранцев здесь, в этом месте, где Тарек жил в детстве, изучив здешние тайные ходы. А в тюрьму принца Настасена он попасть не сможет. Даже и пытаться не будет.

Воцарилась долгая задумчивая тишина. Я знала, что наша судьба висела на волоске, и решила, что приму её стоя, как положено истинной британке.

— Поставь меня, Эмерсон, — пробормотала я.

— Хорошо, что она просыпается, — сказал Настасен, когда Эмерсон поставил меня на ноги. — И услышит о своей роковой судьбе из уст короля.

— Ты пока не король, а просто молодой негодяй, — процедил Эмерсон сквозь зубы. А вслух сказал по-мероитически: — Идём, жена. Мы отправляемся в дом принца Настасена.

— Постойте! — поднял руку Верховный жрец Аминреха. — Вы готовы идти? И не просите, чтобы вас оставили здесь?

Эмерсон пожал плечами.

— Одно место ничуть не хуже другого. Мы готовы.

— Вот как… — прищурился Песакер, изучая нас. Затем сказал с интонацией, не оставлявшей места для сомнений: — Они выражают чрезмерную готовность. У меня есть план получше. Они останутся. Мы

заберём мальчишку.

В НЕДРАХ ЗЕМЛИ

Я закусила губу, чтобы подавить тревожный возглас. До этого момента всё шло так хорошо! В смятении ума я огляделась, пытаясь обрести вдохновение. Рамзеса нигде не было видно, но я не думала, что он имел возможность выйти из комнаты, и самый поверхностный обыск раскрыл бы тайник за винным кувшином. Затем я увидела бледное лицо, выглянувшее из дверного проёма моей спальни. Значит, Реджи был там всё это время, прячась за шторами — за женскими юбками? Я чувствовала лёгкие колебания, бросать ли его на съедение волкам, но меньшие, чем чувствовала бы, если бы он вёл себя по-мужски.

— Реджи! — воскликнула я. — Спасите его! Спасите Рамзеса!

У него не было возможности скрыться: один из солдат увидел его и вытащил из укрытия. Возможно, он надеялся, что, доставив эту птичку к хозяину, подсластит неудачу, ибо, как вынужден был сообщить, орёл бесследно исчез.

— Продолжать ли нам поиски, великий принц? — спросил он.

— Да, — отрезал Настасен. — Вы продолжите искать, и не будете ни есть, ни пить, пока не найдёте его. Если же этого не случится…

— Я понял твой приказ, великий принц, — сказал солдат, нервно сглотнув.

Настасен обратился к своим советникам.

— Что мы будем делать с этим червяком? Не стоит ли заставить его насладиться клеткой в моей темнице?

Ни один из почтенных господ, казалось, не имел своего мнения. Реджи выпрямился, охваченный отроческим пылом; возможно, ранее его заставлял колебаться недостаток не мужества, а интеллекта.

— Я пойду, — произнёс он. — Возьмите меня вместо мальчика. Оставьте его с матерью.

Настасен кивнул.

— Один заложник ничуть не хуже другого, — сказал он (или что-то в этом роде). Затем смерил меня злобным взглядом. — Попозже я верну его и заберу мальчишку. А может, и нет. Развлекайся, леди, пытаясь думать о том, как я поступлю.

Он повернулся на каблуках и вышел. Песакер отвесил нам насмешливый поклон:

— До встречи перед богом, чужестранцы.

Быстро удаляясь в тисках стражников, Реджи храбро улыбнулся:

— Я не обвиняю вас, миссис Амелия. Не теряйте надежды. Ещё остался шанс… — Его утащили. Муртек, следовавший за ним, не сказал ни слова и не смотрел на нас.

Мы остались одни — если не считать дюжины неуклюжих солдат вокруг и Аменит, вышедшей вслед за Реджи из моей комнаты и уставившейся на ряд винных кувшинов.

Я подбежала к ней и обняла её.

— Бедная девочка! Как хорошо ты скрываешь тревогу за своего любимого! Но разве мы ничего не можем сделать, чтобы помочь ему?

Гибко, как змея, она выскользнула из моих рук. Её гнев и разочарование — которые я почувствовала в трепетном напряжении тела — были так велики, что она не могла выносить мои прикосновения.

— Что сделать? Позволить ему выйти на свободу…

Придя в себя, она умолкла. Я посчитала более разумным притвориться, что неправильно поняла смысл её слов.