Последний ветер

Мышкин Евгений

Тотль встал в этот бесконечный ниспадающий дождь, пытаясь отсеять всё, что не связано с его сестрой.

События мелькали перед его сознанием. И каждое из них требовало внимания. События и их последствия хотели, чтобы их смотрели и запоминали. Тотль понимал, что сосредоточься он хоть на одном, оно полностью завладеет его рассудком. И смотреть его можно будет долго. Бесконечно долго. Здесь, в самом времени, времени не существовало. Но, там, где сейчас находилось его физическое тело, время шло так, как ему положено идти.

Ишчель.

Поток

всколыхнулся, и пошел волной.

Ишчель!

Он увидел её, в водной ряби. Белокожую, с заплетенными в косу бесцветными волосами.

Она держала в руках некий продолговатый металлический цилиндр. Она откупорила его, и в руку ей лег свиток. Символы в свитке были незнакомы ни Тотлю, ни его сестре.

Поток снова пошел рябью, и символы начали свой танец. Они скручивались в спираль и перемешивались. Затем выстраивались в геометрические фигуры, и снова сваливались в кучу.

А потом они начали таять, стекать с листа, и чернильными кляксами растворились в Потоке.

Тотль собирался снова позвать свою сестру, но на листе появился символ. Затем ещё один. И ещё. Между ними были длинные полосы.

Тотль понял, что перед ним - химическая формула некоего вещества. Ничего подобного он ранее не встречал. Тотль сосредоточился, пытаясь запомнить формулу как можно точнее. Каждую букву и цифру, каждое соединение, все малейшие детали.

Поток - весьма сложная в осознании вещь, и порой он показывает то, что наиболее важно, нежели то, что человек хочет увидеть. Тотль помнил это.

Внезапно поток остановился. Всего лишь на секунду. И в эту секунду Тотль разглядел буйный тропический лес. Лес был первозданным и оттого, казавшийся, совершенно непроходимым. Над деревьями, как циклопическое сооружение, высился шпиль скалы (рукотворного сооружения?). И острой верхушкой оно разрезало заходящее солнце.

Видение растворилось в Потоке, и тот снова стал всего лишь свернутой в себя рекой.

Ишчель!

Ответа не последовало. Поток лишь отразил старую картину их последней встречи. Тотль видел и себя, и свою сестру со стороны. Они ругались.

Тотль вспомнил. Он назвал её трусихой, а дальше был долгий и обоюдный поток взаимных оскорблений, и старых обид.

Затем всё пропало.

Пришло время возвращаться обратно.

Костер уже почти прогорел. Тотль медленно восстанавливал обычные для своего тела биоритмы. По тому, как занемели конечности, он прикинул, что просидел в одной позе практически сутки.

Тотль размял руки, и маленькой веточкой вывел на песке увиденную им формулу. Рядом он нарисовал круг, который снизу разрезал треугольник.

Тотль долго смотрел на рисунки на песке, и подозревал, что Поток показал ему это место не просто так. Сооружение, находящееся в тропическом лесу, имеет большую ценность, нежели его встреча с сестрой.

Наступила ночь. Спустя какое-то время высыпали звезды, мириадами точек освещая океан. Тотль так и сидел на камне, глядя в гаснущее пламя. Он принял решение отправиться на поиски увиденного места. Для этого ему требовалось пересечь океан. Однажды он уже

сделал это. В тот раз он из ствола прочного и легкого дерева выдолбил себе нечто вроде каноэ с обоюдным веслом. Тогда он оставил его в небольшом гроте, находящемся в естественной скальной бухте. До бухты ему оставался день ходу.

В эту ночь ветер дул с моря, принося теплый воздух с огромного жаркого континента. Тотль решил сделать то, чего он не делал уже очень давно. Он решил выспаться. Он понимал, что это всего лишь рудиментарная потребность его мозга, которую он постоянно игнорировал. А всё из-за того, что создатели наградили его возможность видеть сны. Причем, не просто сны - кошмары. В них всегда присутствовал некий абстрактный ужас, проникающий в самые примитивные участки сознания. Сны всегда напоминали ему, кто он есть на самом деле. Человек. Тотль закрыл глаза, и повалился в сон.

С рассветом он выдвинулся, по пути напившись воды из минерального источника. Этого запаса жидкости ему должно хватить на время перехода, при условии, что он поймает широкое теплое течение, и ни одна из этих огромных морских тварей случайно или нарочно не перевернет его лодку. Пересекать океан вплавь ему не очень хотелось, хотя он был уверен, что сможет это.

Тотль размотал узлы, и ослабил веревки, стягивающие грубую водонепроницаемую ткань. В тот раз он оставил лодчонку на одном из больших скальных уступов, перемотав мешковиной. Тотль проверил лодку на предмет трещин, и не обнаружив никаких повреждений, спустил её на воду.

Сон, пускай сопровождаемый очередным кошмаром, подействовал на его мышцы освежающе. Через час с небольшим, полоса берега, от которой он отчаливал, виднелась лишь тонкой ниткой на горизонте. Ещё несколько лиг его преследовала синяя чайка, а потом повернула обратно к берегу.

Лёгкие его работали словно меха, а руки не знали усталости. Ритмичные однообразные движения стремительно гнали лодку по волнам. Через два-три дня он должен был поймать течение, и тогда можно будет дать рукам отдохнуть.

На третий день, он заметил небольшую стаю левиафанов. Эти огромные млекопитающие с гладкой толстой шкурой и длинным змееподобным телом поднимались подышать воздухом. Они выпускали огромные столбы воды из горбов, и рассекали волны длинными вертикальными хвостами. Тотль только однажды видел одного из этих гигантов вблизи. Огромное тело, выброшенное волнами на берег. Тотль так и не определил, было ли это самоубийство, как ранее их совершали киты, или животное просто попало в шторм и погибло. Открытая пасть его была набита песком и морскими водорослями, глаза помутнели на солнце, а шкура только начала трескаться. Эволюция в этот раз создала нечто настолько колоссальных размеров, что Тотль не представлял, что составляет кормовую базу этих животных. К вечеру на пир явились первые падальщики. Через несколько дней на пляже осталась груда белоснежных костей, и массивный череп.