Последний выбор
Шрифт:
Я промолчал. Мы, может быть, и отомстим. Но я не горец Закава, мне не станет от этого легче. Наверное, удобно — отомстил, убил врага, и всё. Баланс подведён, можно в архив. Жаль, что я так не умею. У меня навсегда отпечаталось в памяти Алькино лицо на чужом изуродованном мёртвом теле и мутные слёзы из-под зашитых век над отсутствующими глазами, синева которых так поразила меня когда-то. Я не «хороший воин», увы. И никогда не хотел им быть. Мне не хочется спасать Мультиверсум, в котором люди делают такое друг с другом. Я изо всех сил скосил глаза влево-вниз, но интерфейс так и не появился. Это проклятая чёртова реальность,
— Мы готовы? — спросил слегка растерянный капитан.
— Наверное, — кивнул Зелёный.
Он держит в руке пульт бомбосброса и, когда реальность начинает плыть, решительно жмёт кнопку. Дирижабль вздрагивает, избавляясь от груза, зелёный цилиндр заряда остаётся на крыше, а мир за стеклом ходовой рубки моргает и сменяется другим. Прощай, Данька.
Под нами город. Чужой, но при этом и странно знакомый. Улицы, здания… Как будто я это уже где-то видел — и в то же время нет.
— Это же… Загорск-двенадцатый! — удивлённо восклицает Ольга. — Это улица Ленина, вот ограда Института. У нас её снесли при реконструкции, а тут стоит. Корпуса старые, у нас их переделали после Катастрофы, а здесь только окна поменяли. Это общежитие, смотри, Артём! Мы тут жили, помнишь?
Теперь и я узнал — скорее контуры зданий и расположение улиц, чем сам город. Коммуна сильно перестроила старый институтский комплекс, приспособив его для жилья и работы, но капитальные толстые стены остались на тех же местах. Зная, куда смотреть, я сам легко находил сходство. Нет, не сходство, о чём я — это тот же самый город. Только здесь он развивался иначе — в ширину, расползаясь по городским кварталам, а не концентрируясь в одном месте. И всё же — вот бывший Дом Быта, вот здание старого универмага — в Коммуне там расположился ресторан, но тут его нет. Вот трамвайные пути на Проспекте Революции, здесь они тоже остались, и даже трамвай тот же самый, только вагоны перекрашены из красного в синий. На улицах мало машин, и они другие, более современные на вид, но много людей — наверное, больше, чем в Коммуне. Люди останавливаются и смотрят, провожая взглядом медленно плывущий над улицей дирижабль, потом идут дальше. Люди как люди. Обычные лица, обычная одежда. Мужчины, женщины, дети. Детей мало, гораздо меньше, чем… Чуть не сказал «у нас». В Коммуне, конечно.
— Куда они все идут? — удивляется Иван.
Действительно, сверху видно, что здешние жители направляются в одну сторону, по широкой улице Энгельса и параллельным, названия которых я не вспомнил.
— Скоро увидим, — ответил ему Зелёный.
Дирижабль неспешно плывёт в ту же сторону. Впереди, где обрезанная как по циркулю окраина переходит в пустырь, собирается большая толпа. Издалека видно, что люди возбуждены — машут руками, волнуются. А в середине, на пустом свободном пространстве…
— Вот они! — кровожадно шепчет Таира. — Мы найти их!
Толпа держится на расстоянии от большой группы людей, обступивших технику — стоящую на земле боевую платформу, пару лёгких флаеров, три броневика. На технике следы боя — пробоины, подпалины, один из броневиков перекосился на повреждённом колесе. Впереди — стоящая чётким клином команда в серой композитной броне и с оружием наизготовку. Перед ней — одинокий человек в берете.
— Знакомые всё лица, —
За военными сгрудились несколько десятков людей, среди которых многие в штатском, какие-то дети и женщины.
— Кажется, им тут не рады, — заметила Ольга.
Толпа, собравшаяся вокруг, не вооружена и держит дистанцию, но, действительно, не выглядит приветливо. Перед военными стоят несколько человек, видимо, делегированные местными. Похоже на переговоры — прервавшиеся с нашим появлением. Тихо идущий над землёй дирижабль первыми заметили солдаты Комспаса — один из тех, кто в броне, сделал шаг вперёд и коснулся плеча подполковника… впрочем, нет — уже полковника. Успел, значит, получить.
Солдат привлёк внимание, указал на нас. Теперь уже все лица повернулись в нашу сторону.
— Иван, ты… — начала Ольга.
— Понимаю, — вздохнул он, — капитан остаётся на мостике. Будьте там осторожны и помните, что бомбы у нас больше нет.
Во главе группы встречающих — энергичная пожилая женщина, седая, в толстых очках, с морщинистым волевым лицом. Она так увлечена диалогом, что не обращает на нас внимания. Она орёт на полковника:
— Мне плевать, Громов, слышишь? Нам не нужен здесь ты, и не нужны твои выродки с промытыми мозгами.
— Мы вынуждены просить убежища. Мы проиграли.
— А вас никто не заставлял играть в эти игры! Почему за ваш проигрыш должны платить мы? Вон, посмотри, за вами уже притащились неприятности!
Бодрая старушенция ткнула пальцем в нашу сторону.
— Это мои неприятности! И я с ними разберусь! — решительно сказал полковник.
— Или мы с тобой разберёмся, — ответила Ольга, делая шаг вперёд.
Пожилая женщина повернулась к нам, хотела что-то сказать, но остолбенела, как будто увидела призрака.
— Ольга? — сказала она севшим голосом. — Ольга Громова?
— Да, — удивилась рыжая, — мы знакомы?
— Но… как? Ты же… Мы… Он… — бабуля резко побледнела лицом и начала оседать на землю. Её подхватили, понесли, кто-то закричал: «Врача! Марине Петровне плохо!».
Ольга смотрела на всё это с очень странным лицом, потом тряхнула головой, как будто отгоняя морок, и повернулась к полковнику.
— Я всё ещё могу отдать приказ открыть огонь, — напомнил он.
Скорострелки в руках военных смотрели на нас.
— За нами толпа людей, которых вы только что просили об убежище. Кроме того, вы можете убить нас, но дирижабль уйдёт. Мы нашли эту локаль, а значит, всегда можем сюда вернуться. И не одни. Вас уже разбили, ведь так? Кстати, кто?
— Его начальники, — кивнул полковник на Зелёного.
— У меня есть начальники? — удивился тот.
— Вот не надо этого, — скривился военный, — когда мы попытались захватить маяк, то попали в отличную, по всем правилам устроенную засаду. Нам дали втянуться в бой, показали, что мы почти побеждаем, а когда мы вызвали все подкрепления, чтобы дожать оборону, оказалось, что в лесу стоят установки РСЗО и расчёты ЗРК. Нас раскатали в блин за пять минут. Перед вами всё, что осталось от военных сил Комспаса.