Последняя буква Севера
Шрифт:
– Давайте убирать со стола, – говорит мама, натянуто улыбнувшись.
Мы подхватываем тарелки и стаканы, а Рут с грустью провожает взглядом яркую машину, пока та не исчезает с горизонта.
Глава 19 Эмоциональные горки
Остаток дня я решаю посвятить себе и своему ментальному здоровью. Никаких соцсетей и скроллинга ленты в поисках насмешек надо мной, никаких мыслей о ПАКТ, лишь я, сериалы и альбом для рисования.
К тому моменту, когда на улице темнеет, у меня готово несколько карикатур с Бри Ван де Камп из «Отчаянных
От размышлений меня отвлекает стук в дверь.
– Я открою! – кричит мама. Через мгновение она появляется на пороге моей комнаты с загадочной улыбкой на губах. – Это к тебе. Оливер.
Воздух застревает в легких, а в животе просыпается рой бабочек.
– Скажи ему, что я сейчас.
Отбросив карандаш, я поднимаюсь и заглядываю в зеркало. Расчесав растрепавшиеся волосы, наспех подкрашиваю тушью ресницы и выхожу в гостиную.
Мама уже усадила Олли за стол и поставила перед ним тарелку с печеньем. Заметив меня, Оливер взмахивает рукой, на его лице отражается сочувствие, и я только в этот момент понимаю, почему он пришел.
– Как ты, Мик?
Поджав губы, качаю головой, молча умоляя Олли не говорить о том, как на моих джинсах оказалось пятно.
– Все в порядке, устроила себе ленивый день.
– Тогда я пришел испортить твои планы. – Барабаня пальцами по столу, он поворачивается. – Миссис Рамирес, отпустите Микки со мной в парк аттракционов? Там наконец-то починили «Молнию», сегодня открытие.
– Та самая горка с мертвой петлей? – Опустив перед Олли кружку с кофе, мама прикладывает ладонь к груди. – У меня кровь стынет в жилах, как только думаю о ней.
– Она совершенно безопасна.
– Я видела, как паре ребят там оторвало головы.
– Это был фильм «Пункт назначения», мам. – Усмехнувшись, я складываю ладони в молитвенном жесте. – Ты ведь разрешаешь?
– Чтобы в десять была дома. И, пожалуйста, будьте осторожны.
Возвращаюсь в комнату и, наспех надев толстовку, завязываю волосы в хвост. Шагаю к выходу, но торможу у раскрытого ноутбука. По уговору я должна посоветоваться с Джейком о том, как мне поступить, но мне не хочется этого делать лишь по одной причине: он вполне может настоять на том, чтобы я выставила Оливера за дверь, а я действительно хочу провести с ним время и покататься на аттракционах. Я хочу побыть со своим лучшим другом.
С кухни доносится смех мамы и Олли. Закусив губу, трясу ногой, раздумывая еще немного, а затем подхожу к ноутбуку и открываю чат с Джейком.
Микки Рамирес: Знаю, что ты теперь мой разум и действия, но я собираюсь пойти гулять с Оливером. Мне это нужно. Нарушаю договор, но при этом хочу быть честной.
Не дожидаясь ответа, я выхожу из комнаты.
***
По дороге к парку аттракционов Олли говорит на отвлеченные темы. Он рассказывает что-то о репетиции, но я почти не слушаю
В этот момент я понимаю, что данное Констанс прозвище «Тряпка» даже слишком подходит мне. Когда речь заходит об Оливере, я становлюсь бесхребетной тряпкой, забывающей о гордости. Я готова сорваться к нему, бросив важные дела, но при этом рядом с ним я болезненно счастлива, мой организм вырабатывает эндорфины, а может, и что-то посложнее. Формула, которую мне ни за что в жизни не разгадать.
Вдали темнеющего неба парк аттракционов пестрит неоновыми огнями, от одного лишь вида очертания горок и косых лучей колеса обозрения я испытываю детский восторг.
Мы долго ездим по парковке в поисках свободного места. Кажется, новость о починке аттракциона в Уэст-Мемфисе проигнорировал только ленивый.
– Готова поспорить, что очередь на «Молнию» заканчивается где-то на границе с Оклахомой.
– Ничего. Я дольше ждал, пока ты вытянешься в росте для проходного порога на горки, помнишь?
Рассмеявшись, я киваю, отстегивая ремень безопасности. Я ненавидела мерную стрелку со шкалой, стоящую у входа на аттракцион. Олли был выше меня и уже мог кататься без сопровождения взрослых, и это был настоящий праздник, потому что наши родители категорически запрещали нам кататься на подобных аттракционах. И хоть двери к горкам стали открытыми для Оливера, он из солидарности ко мне ждал, пока я подтянусь в росте, чтобы мы смогли прокатиться вместе впервые.
Заглушив двигатель, Олли не спешит выходить из машины.
– Все боюсь спросить. Как ты, Мик?
– Ты про брусничный соус на моей заднице?
– В том числе. У нас с тобой в последние дни не ладится, я толком не поддержал тебя в боулинге, на ланче ты села отдельно, между нами какое-то напряжение. И я… Я не хочу, чтобы мы отдалились друг от друга.
Светлые воспоминания о детстве сменяются мыслями о нынешней реальности, и во рту появляется горький привкус. Легкость тоже испаряется, и мне совсем это не нравится.
– Давай сегодня не будем об этом? – предлагаю я. – Никаких разговоров о бывших, нынешних, новеньких и прочее, идет? Просто ты, я, куча аттракционов и еще попкорн с карамелью.
– Поверить не могу, что дружу с человеком, который любит сладкий попкорн. – Открывая дверцу, он вздрагивает в притворном ужасе, чем заставляет меня рассмеяться. – Нет, серьезно, это извращение. Все равно что пицца с ананасом.
Увидев очередь к «Молнии», мы с Олли одновременно издаем стон. Ощущение, что в очередь выстроился весь Уэст-Мемфис, и я не уверена, что мы успеем прокатиться до закрытия.
– Может, пока в тир или на колесо обозрения? – предлагает Оливер, сжимая в руках билеты.
Над парком с металлическим грохотом проносится вагонетка и делает мертвую петлю: слышится оглушающий визг и смех. На секунду представив себя в мертвой петле, я чувствую прилив адреналина, а в животе становится щекотно.
– Нет, мы дождемся своей очереди, – настаиваю я.
– Схожу пока за хот-догом.
– Я бы не советовала. – Указываю на парня, которого тошнит в урну неподалеку от «Молнии». – Если не хочешь так же, конечно.