Последняя из рода. Скованные судьбой
Шрифт:
— Что это значит? — против воли Талила нахмурилась. — Где он?
Она не волновалась о Клятвопреступнике. Разумеется, нет. Ее раздражала скрытность Юми, ее косые, странные взгляды. Слова, которые та цедила сквозь плотно сжатые зубы. Презрительно приподнятая верхняя губа.
— В других покоях, — с еще меньшим желанием ответила служанка и, подхватив поднос, заспешила прочь из комнаты.
— Стой, — Талила схватила ее за запястье и больно сжала.
Ее хватка еще не утратила прежнюю силу.
— Я хочу его видеть. Отведи меня к нему.
— Госпожа,
— Это невозможно, госпожа, — на помощь Юми пришел тот самурай, который накануне оспорил приказ Клятвопреступника.
Услышав их громкие голоса сквозь стену, он раздвинул двери и ступил на порог спальни. Талила смерила его ледяным взглядом.
— Как твое имя?
— Такахиро, госпожа.
Слово «жаба» он бы и то произнес с меньшим неодобрением и презрением, чем «госпожа» по отношению к Талиле.
— Я желаю видеть своего мужа, Такахиро, и приказываю тебе отвести меня к нему.
По лицу мужчины пробежала самодовольная улыбка. Он посмотрел Талиле в глаза и сказал, не скрывая своего торжества.
— Я не могу этого сделать, госпожа. Я подчиняюсь приказам лишь моего господина. Не вашим.
— Где он?
— Этого я тоже не могу вам сказать.
Талила длинно, тяжело выдохнула через нос и поднесла ладони к вискам, массируя их.
— Ступайте прочь. Оба.
Что же. Свитки могут и обождать. Для начала ей следует выяснить, какую тайну Клятвопреступника так истово и непримиримо охраняют его слуги. И почему он не приходит в собственные покои уже вторую ночь.
Она посмотрела на свои руки. Обручья, блокирующие магию, были на ней. Но цепей больше не было. Не было препятствия для нее схватить Юми за горло и придушить... Только вот этим она ничего не добьется. Девчонка была предана Клятвопреступнику. Она не разболтает его тайну. И она ненавидит Талилу лютой ненавистью.
В тот вечер ей пришлось переступить через себя и устроить истерику. Никогда прежде она не вела себя подобным образом... Это было недопустимо для воина, для самурая, для достойной женщины. А именно такой и растили Талилу.
Но она держала в уме свою цель. И потому заставила себя перевернуть поднос с едой прямо на бамбуковые циновки и накричать на служанок, которые попались под руку. Устроенный Талилой шум привлек внимание и Юми, и самураев, которые сторожили ее. И пока все вокруг даже не пытались сдержать своего уничижительного презрения, она, воспользовавшись беспорядком и суетой, спрятала в рукав палочки для еды, вырезанные из слоновой кости.
Она планировала воспользоваться ими как оружием.
Никто не заметил, что она взяла их. Никто не проверил подносы с осколками посуды и остатками трапезы.
Талила старательно подавляла ухмылку, чувствуя на себе чужие взгляды. О, она давно привыкла к неодобрению и недовольству. Глупые молоденькие служанки и самураи понятия не имели, что ей приходилось терпеть дома.
Ночью она устроилась на футоне почти счастливая, кожей чувствуя приятное прикосновение гладкой поверхности палочек. В умелых руках они могли стать превосходным оружием, а Талила
Ей оставалось дождаться, когда Юми, уже привычно и обыденно, ближе к утру тайком проскользнет в спальню, чтобы достать новую стопку одежды из встроенного шкафа. Было сложно бороться со сном, но Талила справилась. Едва за служанкой закрылись двери, она бесшумно поднялась и на цыпочках, бесшумно ступая, подошла к стене. Она знала, что один из стражников пойдет вслед за Юми: именно так он поступал в предыдущие разы.
Когда из-за стены раздались негромкие, удаляющиеся шаги, Талила резко распахнула двери. Оставшийся в одиночестве стражник повернулся к ней, еще ничего не подозревая, и она молниеносно налетела на него, воспользовавшись своим преимуществом. Самурай не ожидал ее атаки. Он не ожидал, что Талила набросится на него и двумя прицельными ударами по болевым точкам на шее лишит его сознания.
Ей даже не пришлось воспользоваться украденными палочками. Талила с трудом успела подхватить его тело, когда самурай завалился навзничь. Она едва не рухнула на пол вместе с ним, но в последний момент удержалась на ногах. Все же она невероятно ослабела за время своего заключения.
Смахнув с лица прядь волос, выбившуюся из пучка, Талила огляделась, припоминая, в какую сторону удалялись шаги Юми и второго самурая. Ей повезло, что Клятвопреступник вел удивительно затворнический образ жизни. Он почти не держал в своей части дворца слуг, в его личной охране было мало самураев. Даже наложниц его Талила еще не встречала.
Может, застанет его нынче ночью с одной из них?..
Она думала об этом, когда оценивала собственные риски, но все же решила, что Клятвопреступник проводил эти таинственные ночи не с наложницами. Она не знала, как объяснить свое чутье. Но знала, что не ошибается.
Поэтому она и решилась на то, что сейчас сотворила. Чем бы ни занимался Клятвопреступник ночами, что бы он от нее ни скрывал — это было очень и очень важно для него. И Талила намеревалась это выяснить.
Прижавшись к стене, она повернулась направо и поспешно зашагала, почти побежала вперед. Она кралась по длинным, темным коридорам императорского дворца, прислушиваясь к каждому звуку. Тишину нарушал только ее дыхание и редкий шепот ночного ветра, просачивающегося через решетчатые окна. Полы ее длинного кимоно шуршали о татами пол, но она старалась двигаться тихо, словно тень, чтобы не выдать себя.
Впереди, в слабом свете масляных фонарей, мелькнули две фигуры — Юми и самурай. Когда они свернули в боковой проход, Талила ускорила шаг. Она выглянула из-за угла и успела увидеть, как дерзкий стражник Такахиро, поджидавший тех двоих возле дверей, раздвинул их, и все втроем они вошли в комнату.
Сердце Талилы колотилось все сильнее и сильнее. Решив не медлить, она подбежала к дверям и замерла, когда услышала грудной, полный боли стон. Затем до нее донесся негромкий шепот, в котором она не могла ничего разобрать.