Последняя из рода. Скованные судьбой
Шрифт:
Клятвопреступник оставил Талилу, едва они вошли. Она видела, как его отозвал в сторону один из советников Императора, а следом к ним присоединились еще двое мужчин.
Так было даже лучше. Пожав плечами и оправив длинные рукава кимоно, чтобы скрыть обручья, она медленно зашагала вдоль стены, намереваясь выйти на веранду. Талила чувствовала на себе чужие, неприязненные взгляды, но лишь выше задирала голову. Она внимательно смотрела по сторонам, пытаясь найти хотя бы одно знакомое лицо.
Отец,
— Госпожа Талила?
Облегченный выдох сорвался с ее губ, когда она услышала знакомый голос.
Советник Горо, друг отца, остановился в шаге от нее. На нем был тяжелый церемониальный наряд: торжественное кимоно и черная плотная накидка поверх него с длинными рукавами и шлейфом, который волочился следом за пожилым мужчиной по татами.
— Как вы себя чувствуете? — спросил он вроде бы вежливо, но короткие волоски на загривке Талилы встали дыбом.
Советник так смотрел на нее... словно пытался прожечь в груди дыру. Его глаза были чуть сощурены, а на губах лежала приятная полуулыбка... и он был другом отца, который не раз посещал их родовое поместье...
Но что-то не давало Талиле покоя.
Много лет назад учитель, впервые вложив в ее руку меч, сказал: всегда доверяй своим инстинктам. Чутье никогда не врет в отличие от глаз и ушей.
— Неважно... — и потому Талила соврала.
И с удивлением заметила, как в глазах советника Горо промелькнуло удовлетворение. И он заметно расслабился, и улыбка его перестала казаться такой лживой.
Она моргнула несколько раз, подумав, уж не показалось ли ей.
Но чутье никогда не обманывало, в отличие от глаз и ушей. Ее учитель был прав.
— Конечно, конечно... — сочувственно кивнул советник. — Вы совсем беззащитны в руках этого зверя. И накануне Император был крайне недоволен вами и вашими речами, которые расстроили госпожу Лиссу. Неудивительно, что вас наказали.
Талила, которая не понимала совершенно ничего, постаралась придать лицу скорбное выражение и опустила голову, чтобы скрыть от советника свой растерянный, ошеломленный взгляд.
— Признаться, я даже сомневался, будете ли вы с состоянии прийти на это пиршество, — господин Горо выжидательно замолчал, и она поспешно встряхнулась.
— У меня нет выбора, вы же знаете... — прошептала она едва слышно.
И это было правдой. Только вот почему у нее все крепло и крепло ощущение, что они с советником говорили совсем о разных вещах?..
— Какого у тебя нет выбора?
Клятвопреступник вырос у нее за спиной, и Талила устыдилась, что не услышала его шагов раньше.
— Выбора, приходить ли на этот праздник, — спокойно отозвалась она, смотря мужу в глаза.
От
— О чем вы говорили?
— Он приносил мне соболезнования в связи с кончиной отца, — дерзко сверкнув глазами, соврала Талила.
Мамору скривил губы.
— Идем, мы должны приветствовать моего брата, — сказал он ровно, словно и не заметил ее вызывающего поведения.
Путь к трону, на котором восседал Император, лежал сквозь плотную толпу людей, которые расступались, стоило Талиле приблизиться. Так она думала вначале, но потом поняла, что гости сторонились не ее. Во всяком случае, не ее первой. Они отходили в сторону, не желая стоять на пути Клятвопреступника.
Традиционные праздничные одежды весили немало, и под их тяжестью Император мог с трудом ходить и шевелиться. Высокая церемониальная шапка мешала ему поворачивать голову. Он приветствовал всех гостей издалека и изредка кивал кому-то, веля подходить ближе.
— С почтением приветствуйте Его Императорское Величество Императора, — каждый раз громко объявлял дворцовый глашатай, когда к трону приближались очередные гости.
Они опускались на колени и касались раскрытыми ладонями татами — самое уважительное приветствие из всех.
Когда дошла их очередь, ее муж опустился на одно колено и упер кулак левой руки в раскрытую ладонь правой, подняв руки над чуть склоненной головой. Талила слышала еще от отца, что Клятвопреступнику была дарована высочайшая милость и привилегия от Императора: не опускаться на колени и не простираться на татами.
Ей такой милости даровано не было.
Но когда Клятвопреступник стал на одно колено, она замерла на месте и не склонилась.
Увидев это, Мамору не стал церемониться. Даже не дождавшись позволения Императора встать, он поднялся с татами и силой заставил Талилу опуститься на колени и склониться. Его хватка на ее плечах была до того жесткой, что ей показалось, синяки под его пальцами расцвели еще до того, как он ее отпустил.
— Мой дорогой брат, тебе стоит еще больше внимания уделять поведению своей жены, — изрек Император, который наблюдал за Талилой с недобрым прищуром. — Очевидно, что запас ее дерзости не иссяк, а ведь от дерзкой жены родятся дурные, никудышные дети.
Выпрямив спину, Талила сложила на бедрах ладони и уставилась на татами. Боковым зрением она видела, что Клятвопреступник по-прежнему стоял на одном колене, но больше не складывал руки в приветственном жесте.
Всем прочим Император дозволял подняться. Их же продолжал держать в унизительных поклонах. Что это? Реакция на нежелание Талилы кланяться? Или его способ сказать брату-бастарду: знай свое место?..