Последняя из рода. Скованные судьбой
Шрифт:
Мамору молча смотрел на этот поток.
Кто-то мог утонуть.
Кто-то мог сорваться и унестись вниз по течению.
Но другого пути не было.
— Мы заночуем сегодня здесь, — велел он, хотя не прошло даже половины светового дня. — Отдохнем, наберемся сил. А завтра отправимся сразу после восхода солнца.
Поскольку дождь больше не лил, его слова встретили негромким, но одобрительным гулом. У самураев появилась надежда на долгожданный костер и горячие питье на ужин. Пусть бульон
Мамору же, пока его люди разбивали лагерь и пытались отыскать сухие дрова для костров, вместе с Хиаши отправился осматривать берег. Он шагал по размокшей земле, чувствуя, как сапоги с каждым шагом вязнут в грязи. Дождь уже прекратился, но следы ливней остались везде: глубокие воронки, выбитые потоками воды, глинистые склоны, по которым еще стекали тонкие струи, обломки деревьев, застрявшие в прибрежных камнях.
Мамору зашел в воду по колено, и холод обжег кожу даже сквозь одежду. Река была ледяной, течение тянуло вниз, и ноги еле держали опору.
— Я могу пойти первым, господин, — сказал Хиаши, который не полез за ним в воду, а остался на берегу. — Мы перекинем веревки, зацепим их за деревья. Они помогут держаться.
Мамору кивнул, а тот, помолчав, прибавил со вздохом.
— Несколько дней назад воды было поменьше. Дождь... — и он недоговорил, махнув рукой.
Когда он в первый раз переходил реку вброд, то воды ему на том месте, где стоял сейчас Мамору, было по щиколотку. Не по колено.
Утром, которое пришло слишком быстро, они приступили. Когда первый отряд вошел в воду, разговоры стихли по всему лагерю. Не было ни смеха, ни привычного обмена шутками, ни даже приглушенных перешептываний.
Только тяжелое дыхание, скрип упряжи, всплески воды, глухие удары копыт по вязкому дну.
Река не встречала их гостеприимно. Холодная, мутная, она ревела потоком, подтачивая ноги, цепляясь за сапоги, тянула, как будто пыталась забрать их себе.
Самураи шли в плотном строю, держась за канаты, протянутые от берега к берегу. Они намокли, стали скользкими, но были единственной точкой опоры.
Шаг.
Еще шаг.
Вода достигла колен, затем бедер, потом дошла до пояса.
Шли осторожно, сжав зубы, борясь с течением, которое толкало, сбивало, пыталось вытащить из цепи, разорвать строй.
Лошади шли следом, дрожащие, испуганные, их ноздри раздувались, когда они тянули воздух, вслушиваясь в ревущий поток.
— Держись крепче! — раздался хриплый голос из середины.
Кто-то поскользнулся, но его успели схватить, не дали течению утащить вниз. А вот другому так не повезло, и река потянула его, словно голодный зверь. Еще секунда — и он исчез в бурлящем потоке.
Те, кто шли позади, видели, что произошло, но ничего не сказали.
Что говорить?
Они и так знали, что не все дойдут до другого берега.
Течение хлестало лицо, забивало уши шумом, ревом,
— Вперед! — Мамору говорил сквозь сжатые зубы.
Он шел первым в своей цепи и чувствовал, как вода давит на тело, как каждое движение становится тяжелее, как ноги все глубже проваливаются в ил.
Впереди был виден берег, но сейчас он казался бесконечно далеким.
Но нужно было идти дальше.
Переправа заняла так много времени, как не мог предположить никто.
Три дня. Три долгих, изнуряющих дня, полных тревоги, усталости и страха за каждого, кто вступал в эту воду.
И лишь к вечеру третьего последний отряд шагнул в реку и взялся за канаты. Новые, потому что прежние истончились за все это время, пока их касались сотни ладоней.
Мамору стоял на берегу, глядя, как последние люди медленно, но уверенно продвигаются через реку.
Все было позади. Он выдохнул и впервые за долгое время почувствовал не только усталость, но и облегчение.
Река унесла немногих. Гораздо меньше, чем он боялся. Его самураи стояли на другом берегу; мокрые, измученные, но живые.
Мамору почти позволил себе улыбнуться, но внезапно его тело само напряглось, раньше, чем разум осознал причину.
Звук.
Высокий, резкий, разрывающий воздух.
Стрела.
Тонкий свист — и крик.
Мамору повернулся ровно в тот момент, когда человек, державшийся за канат, рухнул в воду, хватаясь за бок.
— Враг! — кто-то закричал, но он уже знал.
Засада.
И слишком поздно, чтобы избежать удара.
Они пересекли реку, и теперь путь назад был отрезан. А враг пришел за ними.
Глава 25
— Расскажи мне о нем, — попросила Талила полководца Осаку, — расскажи мне о главе Восточной провинции.
Несколько дней назад, выждав положенное время, они оставили гарнизон у реки и, подчиняясь плану Мамору, отправились на восток. Теперь же они приближались к границе тех земель, и Талила ощущала, как с каждым часом ее волнение все усиливается.
Еще когда войско не разделилось, и они стояли одним лагерем, Мамору направил множество посланий — главам тех провинций, с которыми он хотел заключить союз, и Талиле предстояло продолжить то, что он начал. Они получили не так много ответных писем, но в тех нескольких были довольно многообещающие намеки.
— Господин Тадамори и господин Мамору воевали вместе шесть лет назад, — Осака, толкнув коленями жеребца, поравнялся с Талилой и принялся рассказывать. — Они вместе оказались в западне, устроенной Сёдзан, и сблизились, пока выбирались из ловушки.
Талила хмыкнула. Ну, еще бы. Какие иные воспоминания могли объединять двух военачальников?
— Но господин Тадамори очень хитер, — прибавил полководец и поближе к ней наклонился, — за все время после того сражения он больше ни разу не направлял своих людей в императорское войско.