Последняя из рода. Скованные судьбой

Богачева Виктория

— Как это возможно? — она удивленно распахнула глаза. — На каждой провинции лежит повинность. Мой отец это терпеть не мог, но не смел роптать. Не смел не подчиняться ежегодному указу.

Осака заговорщицки усмехнулся

— Вместо самураев он посылал деньги.

Талила подавила вздох и покачала головой. После того как ее насильно вытащили из заточения в поместье, которому ее подвергал родной отец, ей открылся целый новый мир. И порой, в минуты слабости она жалела об этом. Была все же особая прелесть жить бессловесной отцовской марионеткой и слепо

выполнять его приказы. Потому что свобода принесла с собой огромную ответственность, и ее груз становился лишь тяжелее день ото дня, и порой она чувствовала себя так, словно на плечи ей давил огромный камень, а на шее медленно затягивалась петля...

— Будьте с ним осторожны, госпожа, — пожевав губы, все же решился добавить полководец Осака.

Талила кивнула. У нее совсем мало знаний, и она ни разу не делала то, что ей предстоит — не участвовала в переговорах, не заключала союзы, не пыталась перетянуть кого-то на свою сторону. Но она обязана справиться со всем так хорошо, как только возможно, потому что Мамору нуждается в этом. Нуждается в ней.

Им необходимы союзники, им необходимы люди.

Иначе им не выстоять в этой войне.

Они пересекли невидимую границу Восточной провинции, и не прошло и часа, как каждый в отряде заметил, как разительно эти земли отличались от тех, из которых они прибыли. Рисовые поля здесь были ухожены, каналы для орошения чисты, и даже воздух казался спокойнее, без тяжелого запаха гари и пыли.

В город они въехали по широкой дороге, вымощенной камнем. На улицах было многолюдно, и никто не прятался и не выглядывал в страхе из-за угла. Люди разговаривали, торговцы зазывали покупателей, пахло теплой снедью.

Поежившись, Талила отогнала от себя воспоминания другого города, в котором она побывала не так давно.

Их встречали. Они не проехали и четверти пути, как увидели конный отряд. Кажется, господин Тадамори направил своих советников, потому что все трое мужчины казались настоящими старцами.

Как только Талила и ее самураи приблизились, они слегка склонили головы.

— Добро пожаловать в Восточную провинцию, госпожа, — заговорил тот, что стоял центре.

— Господин ожидает вас в поместье, — добавил второй, чуть старше, с полностью седыми волосами. — Но путь был долгим, и он велел сопроводить вас в покои для отдыха. Ужин состоится после захода солнца.

Талила бросила быстрый взгляд на полководца Осаку, затем вновь посмотрела на советников.

— Благодарю. Мы с удовольствием отдохнем.

— Это все ваши люди, госпожа? — третий, молчавший до того советник проницательно прищурился.

— Нет.

Повисла неловкая тишина, от нее ожидали продолжения, но Талила молчала. Она не собиралась говорить, что разделила отряд на две неравные части, потому что не хотела отправляться к господину Тадамори со всеми своими самураями. Большинство разбило лагерь прямо на границе Восточной провинции, а она прибыла на встречу в сопровождении двух дюжин воинов.

Молчание затягивалось. Советники смотрели

на Талилу, она, с благожелательным выражением лица, — на них. Наконец, самый седой из них не выдержал. Кивнул и натянул поводья.

— Добро пожаловать, госпожа, — повторил он и взмахнул рукой, приглашая следовать за ним.

Талила с трудом сдержала изумление, когда они свернули с дороги к воротам поместья. Слева и справа от входа высились прямоугольные каменные столбы, увитые растениями. Деревянные створки были украшены резьбой в виде дракона, который словно охранял вход.

Стоило им пройти во внутренний двор, как повеяло свежестью воды и терпким ароматом цветущих деревьев. Главная усадьба располагалась чуть дальше по мощеной булыжником дороге. Чем дальше они заходили, тем Талила сильнее ощущала, насколько это место отличается от всего, что она видела за последние месяцы.

Роскошь и спокойствие здесь были почти вызывающими.

Ее и нескольких самураев, на которых она указала, проводили в главный дом, остальных обещали разместить со слугами. Талила все время ощущала на себе внимательные, пристальные взгляды и чувствовала напряжение, исходившее от полководца Осаки, что шагал рядом с ней.

Внутри поместье напомнило ей императорский дворец. Шелковая ткань, украшенная изящной вышивкой, покрывала стены. Молчаливые слуги с поклонами раздвигали бумажные перегородки-седзи перед гостями. В углах были расставлены изящные вазы с ветками цветущих деревьев. Татами мягко пружинили перед ногами, и вокруг было очень тихо. Царило странное безмолвие, отчего поместье казалось неживым.

— Я буду через стену от вас, госпожа, — сказал ей полководец Осака, когда слуги довели их до выделенных их покоев.

Он с намеком положил ладонь на рукоять меча, и Талила улыбнулась уголками губ.

Спальня, в которую она вошла, ничуть не уступала по роскоши всему поместью. Каждый ее шаг сопровождали две молоденьких служанки, и когда одна сказала, что для нее уже подготовлена горячая вода для омовения, вторая спросила.

— Какое по цвету вам подобрать кимоно, госпожа?

Талила посмотрела на нее.

— О чем ты?..

— Кимоно для вечерней трапезы, — зардевшись, потупилась та.

— Мне не нужно кимоно, — отсекла Талила.

Она не намеревалась наряжаться в шелка и менять одежду, в которой она отправилась в поход, на женский наряд. Она прибыла к господину Тадамори как воин, и воином она останется на протяжении всего времени. И потому она наденет широкие штаны-хакама, куртку из грубой ткани и закрепит на поясе катану.

Оробевшие служанки не решились больше ничего спрашивать и молча сопроводили ее в соседнюю комнату, где Талилу дожидалась деревянная бадья с теплой водой. Она с удовольствием выкупалась и сменила нижнее кимоно, не предназначенное для чужих глаз, на чистое. Но в остальном же осталась верна своему решению. Даже волосы она убрала в прическу, которую носили самураи, а не женщины, и не украсила свой пучок ни единой заколкой. Лишь двумя смертоносными сенбонами.