Последняя любовь лейтенанта Петреску
Шрифт:
– Если бы я еще пил и курил, – пожаловался он как-то Балану, встретив того у участка, – то вообще бы не выдержал.
– Мой лейтенант, – возразил Балан, – если бы вы пили, то вообще ничего не заметили бы. Ну, разве что только жару.
Вспомнив об этом обмене мнениями, Петреску криво улыбнулся, и вопросительно взглянул на бомжа. Тот, присев у скамейки, порылся в старой сумке, принадлежавшей, по всей видимости, Мунтяну, и достал оттуда бумажный пакет, перетянутый веревкой. Собравшиеся бродяги горестно
– Где вы их закопаете? – спросил он.
– Мы опустим тела, – торжественно ответил седой бомж, – в эти катакомбы.
И указал Петреску на открытый канализационный люк. Действительно, подумал Петреску, место неплохое, если верить в то, что душа мертвого не умирает. Зимой теплоцентраль будет обогревать усопших, летом собравшаяся на дне вода – охлаждать. Рай, да и только.
– А что это за бумаги? – спросил он, брезгливо подняв брови.
– Се, человек, познаешь сам, – грустно сказал ему бомж.
Петреску расхохотался. Смеялся он, и уходя от Собора по парку, и приговаривая, – жара, жара, жара. Нервы сдают. Это было очевидно. Как совершенно очевидным было и то, что нервы у лейтенанта сдавали из-за новой любовницы. Но Петреску уже влюбился в нее, стараясь не признаваться в этом самому себе. И уж тем более, ей – Наталья над этим лишь посмеялась бы. И Петреску старался не открываться для удара. Она со мной играет, но если и я буду с ней играть, мы в расчете, решил он.
Смеяться лейтенант прекратил только в участке: когда, развернув пакет, и собрав высыпавшиеся из него листочки, начал читать то, что было на них написано. Случай не пощадил лейтенанта: на первом же листке большими буквами было написано «Агентурное сообщение 2347—23– F – о результатах слежки за лейтенантом Петреску».
Тупо поглядев на раскрытую дверь, Петреску вскочил, закрыл ее, и снова взял в руки листок.
«Генеральному директору Службы информации и безопасности (далее СИБ), а также исполнительным структурам власти. Информатор – агент Мунтяну.
Довожу до Вашего сведения о том, что в течение 17 июня 2004 года лейтенант Петреску (далее объект) несколько раз встречался с подозрительными личностями. Первая встреча, произошедшая в участке, где проходит службу объект, продолжалась полтора часа. Объект встречался с мужчиной тридцати – тридцать двух лет, по виду – арабом»…
Петреску попытался вспомнить, о ком шла речь. Нет, 17 июня он вообще не был на службе! Лихорадочно схватив другой листок, лейтенант прочитал:
«… саботаже решения правительства Молдовы о скорейшей интеграции нашей республики в Европейское сообщество. В частности, объект выразил уверенность в том, что после „повторения 11 сентября“ Молдавия будет включена в сферу влияния исламской республики Крымостан,
– Бред, – недоуменно усмехнулся Петреску.
Но весело лейтенанту почему-то не было.
«… безо всякого сомнения, как Вы и подозревали, объект – сексуальный извращенец… моется нерегулярно… способен вступать в интимный контакт с целью решения личных проблем… продолжает активно искать новые знакомства… Насколько можно судить по поведению объекта, стремится к вербовке женщин, с которыми вступает в половые контакты».
«По результатам слежки также докладываю, что объект постоянно общается с людьми Бен Ладена (в дальнейшем – Принц). Более того, судя по поведению объекта на службе, дела в участке номер 123 (район Рышкановка) решаются по законам шариата… Как гражданин Молдавии протестую против этого произвола и прошу принять меры по пресечению этого беспорядка в указанном районе».
Петреску отложил листочки и задумался. Читая донесения, касавшиеся, как это чудовищно не было, его, честного лейтенанта полиции, Сергей вспомнил странную беседу с журналистом Баланом. Петреску вызвал Дана на серьезный разговор относительно драк с соседями: тогда Балан не только прочитал свои стихи (слушая их, Петреску понимал несчастных соседей) но и сказал странную фразу. Как же она звучала…
– Рядом с вами, – неуверенно вспомнил Петреску, – я чувствую себя Иудой…
Вот оно! Тогда Петреску, естественно, особого внимания словам Балана не придал. И совершенно напрасно. Лейтенанту стало ясно: за ним, почему-то, следят. И выдвигают против него какие-то странные обвинения. Странные до абсурда. Шайка сумасшедших? Но печати, стоявшие на листках с донесениями, завещанных ему странным же бомжем, никаких сомнений не оставляли. Следила за Петреску Служба информации и безопасности. Тогда Петреску вспомнил, что Наталья говорила, будто какой-то из ее любовников был «важной шишкой». Но и ее словам значения он тогда не придал.
– Я вообще, – холодно рассматривая свое отражение в немытом стекле, сказал Петреску, – мало внимания уделял словам людей. Идиот!
От идеи поговорить с Баланом Петреску отказался. Но хорошенько порыскать в квартире журналиста было необходимо. Балан, как узнал Сергей, позвонив в редакцию, был в Тирасполе. Значит, проникнуть в его квартиру надо было этим же вечером…