Последняя воля Нобеля
Шрифт:
Почему-то от зрелища детишек, идущих по городу такой группкой, у Анники на глаза всегда наворачивались слезы. Вот и теперь, глядя на детей с высоты третьего этажа, она ощутила в горле предательский ком. Господи, что с вами будет? Как вы выживете в этом чудовищном мире?
Они такие маленькие, у них такие коротенькие ножки, но есть взрослые, которые помогают им, защищают их от машин и опасной действительности. Господи, как же ей не хочется переезжать из Кунгсхольма, как не хочется покидать город, с которым она сроднилась. Что она делает, зачем ей переезжать в этот идиллический пригород?
— С
Анника закрыла глаза, чтобы не видеть детей, потом отвернулась от окна и, открыв глаза, первым делом увидела розовые штаны инспектора.
— Почему фон Беринг? — спросила она. — Почему Визель? Она подстрелила их случайно или именно они были целью?
К. откинулся на спинку кресла.
— А ты что думаешь, Эйнштейн? Как по-твоему, зачем она прошла через все здание, чтобы выстрелить?
Анника тоже села.
— Она вошла в здание в двадцать два часа сорок одну минуту.
— Точно так.
— Она вошла в ратушу с Хантверкаргатан, пересекла внутренний двор, прошла через Голубой зал в Золотой, нашла жертв и выстрелила в них. Все это заняло четыре минуты.
К. взял со стола чашку, отхлебнул кофе и снова положил ноги на стол.
— Значит, она точно знала, в кого будет стрелять и где они будут находиться, — заключила Анника.
— Правильно.
— Но откуда она могла это знать?
К. молча смотрел на Аннику несколько секунд.
— Она получала сообщения на сотовый телефон от человека, находившегося на банкете, — сказал он, глядя в глаза Анника. — Он и подсказал ей, где следует искать жертвы. Во всяком случае, мы так считаем.
Анника почувствовала, что у нее зашевелились волосы на затылке.
— Откуда вы можете это знать? — спросила она.
К. снова замолчал на несколько секунд, сверля Аннику взглядом.
— Мы прочитали текстовые сообщения, — тихо сказал К. — Сообщение было отправлено с передающей антенны, с одного заранее оплаченного телефона на другой такой же. Сообщение гласит: dancing close to st erik. Оба телефона были зарегистрированы у оператора «Телия», куплены в одно и то же время на центральной станции в августе этого года. Их купили за наличные, а не по карточке и не в кредит. Поскольку услугами центральной станции пользуются сотни тысяч человек в день, вычислить покупателя практически невозможно.
Анника нервно облизнула губы и поерзала на стуле.
— Откуда вы знаете, что было послано текстовое сообщение? — спросила она. — С какого номера и когда? Как вы узнали, что в нем было сказано?
К. провел пальцем по чашке.
— Я не знала, что это технически возможно, — произнесла Анника, откинувшись на спинку стула. — Они что, прослеживают каждый разговор и каждое сообщение?
— Конечно, — сказал К. — Иначе как бы сеть получала плату за услуги?
Анника несколько секунд думала, переваривая услышанную информацию.
— Они получают плату, — сказала она, — потому что знают, кто кому звонит и сколько времени продолжается разговор, но они не знают, что
— Правильно, — сказал К. — И о чем это говорит?
Она думала целых четыре секунды.
— Вы нашли телефон.
К. наклонил голову набок и улыбнулся:
— Браво! Да, мы нашли его в мусорном контейнере у автобусной остановки близ главного входа, напротив медицинского центра Святого Серафима. Отпечатков пальцев не было, нашли только следы мыла, которое находится в туалетах ратуши. Сим-карта была стерта, но мы нашли ребят в гараже Накки, которые помогают восстанавливать любую стертую информацию.
— Как в Кнутбю? — спросила Анника.
— Как в Кнутбю. Так что означает текст?
Анника в недоумении посмотрела на К.
— У нее был сообщник, — сказала она. — Он помогал ей, находясь в ратуше.
К. кивнул и допил кофе.
— Да, по крайней мере один и еще один на улице: человек, управлявший лодкой. Но мы не знаем, что это за люди. У нас есть список подозреваемых, но доказательств пока нет.
Анника, ощущая легкое головокружение, во все глаза смотрела на К.
— Телефоны, говоришь, были куплены в августе? Три месяца назад?
— Да, в то же время, когда была похищена лодка. Это позволяет утверждать, что она прекрасно знала, что делает.
— То есть она не стреляла в кого попало? Она не промахнулась по Визелю и не случайно убила фон Беринг?
К. встал, подошел к окну, потом обернулся и посмотрел на Аннику.
— Очевидно, нет.
Анника ощутила укол в груди.
— Я так и знала, — сказала она, мысленно еще раз взглянув в глаза умирающей Каролины. — Я знала, что она была мишенью, и она это знала.
Анника посмотрела инспектору К. в глаза.
— Не было никаких угроз в адрес Каролины? Кто хотел от нее избавиться?
— Это нам пока неизвестно.
— Что-то должно выплыть, — живо сказала Анника. — Надо копнуть глубже. Каролина не удивилась своей смерти, это было видно по ее глазам.
К. внимательно взглянул Аннике в глаза.
— Это ты говоришь, — сказал он. — Не было ли еще чего-нибудь, что бы тебя удивило?
Анника посмотрела поверх головы инспектора в окно. Значит, Каролина действительно была мишенью убийцы. Кто-то хотел от нее избавиться.
— Что случилось после того, как прозвучали выстрелы? — спросила она.
К. снова сел, посмотрел на дно пустой чашки и выбросил ее в мусорную корзину.
— У нас есть свидетели, но их не так много, как ты могла бы подумать. Мы знаем, что она воспользовалась служебным лифтом, на котором спустилась, выйдя из Золотого зала. Оттуда до воды меньше сотни метров.
К. встал, выдвинул ящик стола и достал оттуда свернутую в рулон большую карту.
— Смотри сюда, — сказал он. — После Лильехольма вдоль берега Меларена нет застроенных пространств до самого Сёдерталье, за исключением вот этой маленькой дороги, Петтерсбергвеген в Мелархёйден. У нас есть свидетель, видевший двоих людей, ехавших на двух маленьких мотоциклах в Грендаль. Они могли незамеченными проехать от центра Стокгольма до Балтийского моря. Именно это, я думаю, они и сделали.