Последствия больших разговоров
Шрифт:
– Конечно, сам-то девчонку ухватил!
– возмутился Полиглот.
– Может, сымитировать групповуху?
Эша испуганно подскочила, обхватив Михаила руками и ногами и повиснув на нем, словно на дереве, Орлова же мгновенно сменила гнев на милость, приняв объятия Гены и предавшись самозабвенным поцелуям, которые выглядели более чем натурально. Прочие же предались яростным воплям, и похрустывающее зеркальное существо временно превратилось в частность, про которую все как-то позабыли.
– Макс, иди сюда, не могу же я целоваться с посторонним мужиком!..
– Я сверну тебе башку!
– Это же бред! Придумай другой
– Какой?!
– Не знаю! Я не буду этого делать! Да меня полгорода знает!
– Прекратите орать, вдруг она нас слышит!..
– Что вы как дети?! Это же не на самом деле! Никто не узнает!..
– Но я-то буду это знать!.. Ладно, если уж целоваться, то я буду с Ванькой, он хоть симпатичный...
– Не зря я всегда замечал, что ты как-то странно на меня поглядываешь!..
– Как вам не стыдно!..
– Артем, ты ж у нас специалист, мусечка ты наша! Иди сюда!..
– Мой бойфренд меня убьет!
– Хватит!
– страшным голосом рявкнул Михаил.
– Человек погибает, а вы!.. Живо целуйтесь!
Его крик раскатился по окрестностям, словно удар грома, и все зачем-то посмотрели на небо. После чего, мучительно сморщившись, приступили к выполнению "мерзкого плана", и наступила тяжелая, душная тишина.
План Оружейника сработал на тридцатой секунде. Воздух вспорол тонкий дребезжащий гневный вопль:
– Ироды, что ж вы делаете... на кладбище!.. господи прости, да что ж вы творите, святотатцы!..
Михаил мгновенно бросил Шталь, которая ойкнула, шмякнувшись на землю почти с двухметровой высоты, и, развернувшись, с внезапной отвагой ринулся навстречу зеркальному существу, из распахнутого рта которого несся абсолютно человеческий, негодующий голос. Он успел отмахать с пяток метров, и тут существо дернулось всем телом, словно кто-то невидимый изо всех сил встряхнул его за плечи, и перед ним образовалось густое, искрящееся облако в форме человеческого тела, оставив за собой перепугано-возмущенную пожилую женщину с растрепавшимися волосами и окровавленной рукой, ткущей перед собой мелкие крестные знамения. Облако, сверкая и переливаясь, рванулось навстречу Михаилу, и в нем, стремительно сменяя друг друга, мелькало бесчисленное множество человеческих лиц, искаженных болью и яростью. На несколько секунд оно застыло перед Оружейником, густея на глазах, мелькавшие в нем лица обрели четкость черт, и за это мгновение Шталь, потрясенно смотревшая на клубящееся зеркало, увидела в нем злое лицо Михаила, но зеркальный Михаил казался моложе, чем его живой двойник. Лицо Оружейника сменилось испуганным детским лицом, и Эша не без труда узнала Сашку-Модистку, которой на вид было лет восемь. Тут же на нее наплыло лицо незнакомой черноволосой красотки, обнажившей в злом оскале великолепные зубы, а следом в зеркальном облаке вновь закружился целый хоровод лиц, и в какой-то момент Эше показалось, что в этом хороводе мелькнуло ее собственное лицо. Ее - и в то же время не ее - и дело тут не в том, что лицо, пролетевшее в зеркале, принадлежало девчонке не старше шестнадцати. Тугие каштановые косички - да, черты лица - да, но только не эта почти маниакальная злоба в хищном прищуре глаз и не гримаса отвращения, изуродовавшая губы. У Эши Шталь просто не может быть такого выражения лица. Никогда не было.
Так что это не могла быть Эша Шталь.
Михаил гигантским прыжком отскочил назад, кто-то, кого Шталь не разглядела, тем
Потом облако начало сжиматься с той же стремительностью, что и росло. За несколько секунд оно сгустилось до размеров футбольного мяча, в нем что-то прозрачно хрустнуло, а затем к облаку устремилась жаркая пылающая птица, выпущенная Говорящим с огнем, и облако окуталось пламенем - настолько ярким, что Эша невольно закрыла глаза рукой и сунулась лицом в землю. Сверху дохнуло страшным жаром, потом раздался некий всасывающий звук, похожий на вздох великана, а затем наступила непривычная, звенящая тишина, прошитая далеким воробьиным чириканьем - мирная, покойная тишина, в которой не ощущалось больше никакой опасности.
Эша открыла глаза и осторожно подняла голову. Наверху не было ничего кроме пасторально-голубого неба, перечеркнутого рябиновыми ветвями, чуть колышущимися на ветерке, и в правой его части безмятежно сияло солнце. На одной из веток раскачивался взъерошенный воробей и, склонив голову, с любопытством смотрел на людей внизу.
– Что - все?
– сипло спросила она у воробья.
– Конечно все, - не без надменности отозвался воробей голосом Оружейника.
– Я ж говорил, хороший план!
В поле зрения Шталь появилась рука, и она, ухватившись за нее, поднялась на ноги, принявшись вытирать губы тыльной стороной ладони. Михаил обиженно фыркнул:
– Ладно, не так уж и плохо было! Иван Дмитриевич, вы уверены, что это все, что ничего не попало на землю или где-нибудь вскоре не пройдет какой-нибудь нехороший дождик?..
– Там была такая температура, о которой ты даже и не слыхал никогда!
– огрызнулся Говорящий с огнем, утирая вспотевшее лицо.
– Как в жерле вулкана? Погодите-ка, но ведь из вулканов летит пепел...
– Ты меня раздражаешь!
– заявил Иван Дмитриевич и неторопливо отошел в сторону. Слава присел перед Зинаидой Виссарионовной, удерживаемой мощными руками Глеба и принялся перевязывать ей распоротую ладонь. Старушка извивалась, пытаясь вырваться и ни на секунду не прекращая грозить небесной карой всем, кто попадался ей на глаза, включая даже воробьев. Зеленцовы и Коля-"нотариус" сгрудились вокруг того места, куда упал крест, взбудоражено совещаясь, прочие же, морщась и избегая смотреть друг на друга, отчаянно терли рты рукавами и сплевывали, только Шкатулочник мечтательно смотрел вдаль.
– Хватит плеваться!
– сипло сказал Оружейник, опускаясь на скамеечку перед черной оградкой.
– Забыли, где находитесь?!
– Эй, - Марат похлопал по плечу сначала Таможенника, потом Орлову, которые все еще занимались поцелуями, - заканчивайте! Все уже!
Алла, встрепенувшись, оттолкнула Гену, который сердито буркнул:
– Елки, вот надо было тебе это говорить?!
– Так, - резко сказал Слава, - давайте сразу договоримся! О том, что тут было - никому и никогда!