Пособие для практикующего мошенника и другие Похождения с Лёкой
Шрифт:
– Замечательно, – ответил Гриня и положил трубку.
«Не, ну народ! – переполняло его благородное возмущение. – Мало того, что им бабки возвращаю, так я ещё и занести их должен. Вот уж воистину помогать таким и не хочется больше. – Он переключился на более приятные мысли: – А всё-таки хорошо я бабки срубил. Всё, пошли все к чёрту. Жить начинаю для себя».
Через полчаса позвонила Лена Полякова. Гриня назначил ей встречу на семь часов вечера. У него была работа, он писал очередную статью в защиту трудящихся и домой раньше семи идти не
Лена пришла, когда он дописывал последний абзац.
– Присядь, Леночка, я через минутку освобожусь.
Раздав последние оплеухи зарвавшемуся чиновнику, Гриня поставил финальную точку и, отвернувшись от компьютера, посмотрел на Лену. Выглядела она прекрасно. Поразительно похожая на мать, эта зарождавшаяся женщина имела бархатистую кожу, тронутую благородным загаром, и естественный румянец. То, что на Востоке гурманы называют персиком, и являла собой Лена.
«Надо её обязательно трахнуть», – первое, что подумал Гриня, переходя к делу.
– Леночка, документы принесли?
– Да, вот они.
– Вот ваши деньги. – Витковский полез в портфель, достал конверт и отдал его Лене. – Пересчитайте.
– Да что считать? Огромное спасибо, Григорий, даже не знаю, как нам с мамой вас отблагодарить.
– А мне от вас с мамой благодарности не надо. Мне достаточно, если меня отблагодарите вы.
– Что вы имеете в виду?
– Простите, Лена, вы уже взрослая, поэтому я вам отвечаю открытым текстом: «Что имею, то и введу».
– Вы говорите о сексе?
– О ём, родимом.
– Григорий, вы меня ставите в неловкое положение.
– Леночка, я вас ещё никуда не ставил. Вы что, никогда ещё не были с мужчиной?
– Да нет, была, конечно. А если я скажу да, то где и когда?
– Да хотя б здесь, в кабинете – и сейчас. А чего откладывать в долгий ящик?
У Грини в кабинете стоял диван. Это был не очень новый, но вполне привычный боевой диван. На нём Гриня спал крайне редко, зато активную половую жизнь вёл довольно часто.
– А у вас есть презерватив? – поинтересовалась Лена.
– А як же! И презерватив, и к презервативу. В смысле и выпить, и закусить. Ну что?
– Хорошо, я согласна. А нам никто не помешает?
– Не бойся, Леночка, уже никого в редакции нет.
Гриня убрал на столе бумаги в сторону и застелил его по журналистской традиции газетой. Достал бутылку коньяка, из холодильника немного колбасы и сыра, распечатал шоколадку.
– Скромно, но со вкусом, – сказал он, разливая коньяк по рюмкам. – Прежде, Леночка, чем мы займёмся любовью, давай выпьем на брудершафт. А то на «вы» будет как-то не с руки.
Поцеловались Витковский с Поляковой-младшей скорее как брат и сестра, а не как любовники. Гриня налил по второй. Выпили. Витковский не спешил и не торопил Лену. Как опытный мужчина, он понимал, что клиентка должна созреть. Вскоре у Поляковой румянец стал несколько ярче. Она почувствовала себя гораздо свободнее. Гриня же заливался соловьём. Рассказывал различные байки, от которых
Домой Витковский вернулся поздно ночью. Но это не помешало ему разбудить жену.
– Посмотри, сколько я заработал, – сказал он ей перед тем, как исполнить супружеский долг.
Теперь некогда известного Витковского тоже надо было искать. Учитывая, что целью был не он, а Николаенко, я перебрал с десяток человек и даже вспомнил своего однокашника: «Серёга Чуин водку чует, а потому не просто так вот этот редкостный мудак [3] по кабинетам всем кочует». Всё соответствовало действительности. Чуин и водку чуял, и мудаком был приличным со школьной скамьи. К этому времени он сделался работником органов местного самоуправления, что распахнуло ещё более широкие горизонты перед его даром. Тем более что совсем даром.
3
В данном контексте – низкий человек.
– Здоров! – заорал Серёга в трубку. – Ты же знаешь, что ко мне вход по предъявлению.
– В том-то и дело, что я без документов.
– На хер мне твои документы: приходи с пузырём, и я вас обоих встречу.
Приблизительно через полчаса мы проследовали в кабинет Чуина. Тот мусолил дольку апельсина и мудро смотрел в окно. За его спиной так, чтобы не очень бросаться в глаза, висел лозунг: «Секс и пьянка – вечные ценности Человечества и Современности!» Я осторожно пожаловался ему на свои мытарства последних трёх дней.
– Так ты знаком с этим журналюгой?! – почти возмутился Серёга, услышав фамилию Витковский.
– А кто ж его не знает? – безразлично ответил я.
– Этот сукин сын совсем недавно набил мне лицо, – как бы делясь сокровенным, сообщил Чуин.
«Правильно сделал», – подумал я, но предпочёл ответить уклончиво:
– Ты-то с ним что не поделил?
Чуин аж подпрыгнул:
– Это я не поделил?! Пили вместе, всё было нормально. Потом пара отвалила, а он стал у меня выпытывать, где я живу, куда меня везти… Ну, я ему и врезал. А потом он мне.
– Может, Гриня просто подвезти тебя хотел или те двое, что были с вами, попросили тебя сдать домой?
– Вот именно: сдать. Ты что, не понимаешь, что я – номенклатура?
– А чего ж ты, номенклатура, пьёшь со всеми подряд?
– Они – не все подряд: меня с ними познакомили. Нормальная пара. Странно вообще, что он около казачества ошивается. Николаенко. Не слышал?
Мне захотелось возобновить водочное общение. Теперь уже на радостях. Я оживился и даже продекламировал Витковского: «Я с душой еврейской пылкой, помня раввина слова, на Святые Покрова с казаками пью горилку». Чуин хмыкнул: