Посольство
Шрифт:
– И что же, все это у него с собой?
– Он продемонстрировал мне четыре страницы переговоров Косыгина с де Голлем (на них штамп, который русские ставят на секретных материалах) с пометками чернилами - он уверяет, сделанными рукой Косыгина. Я надеюсь, в Вашингтоне есть образцы его почерка?
– Что еще?
– И материалы по вьетнамо-советскому совещанию в Москве.То, к чему у него не было нормального доступа, он, очевидно, похитил.
– А остальное?
– Магнитные ленты и прочие документы он якобы отправил из Швейцарии по известному ему адресу в Штаты.
– В Штаты?
– Да, сэр. Адрес не называет. Говорит, что представит их сразу же по прибытии. Это его страховка.
– О Боже, -
– И последнее, сэр - на вилле Мориса Тореза в Шуази-Ле - руа, где живут северовьетнамские представители...
– Ну?..
– Русские поставили подслушивающую аппаратуру. Если она исправна, он обещает дать нам возможность узнать, что там происходит.
– О Боже, повторил посол.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
В десять минут шестого Гэмбл из кафе на улице Комартэн позвонил в посольство. Он воспользовался тем, что у него была назначена встреча с Массоном из "Ле Канар", и смылся на часок со службы... Трубку взяла Мэйзи. Хорошо бы ему быть сейчас на рабочем месте... Нет, ничего особенно срочного... Просто некоторые непредвиденные обстоятельства... Узнавать по телефону, что это были за обстоятельства, Гэмбл не стал.
Толкнув дверь телефонной будки, он снова уселся у цинковой стойки бара в ожидании заказанного кофе. Сидевший рядом с ним посетитель, захлебываясь от удовольствия, приканчивал высокий стакан белого вина. Что ж, Гэмбл видел, как французы пьют такую дозу спозаранку, вместо молока.
– Как делишки?
– обратился бармен к его соседу, должно быть, завсегдатаю.
Это был лысоватый человек лет сорока пяти в дешевом сером костюме, его черный портфель стоял на полу. Он походил на не слишком удачливого коммивояжера. Потягивая кофе, Гэмбл прислушивался к разговору: сосед жаловался на сына, которого лупит каждый божий день, а тот все равно дурит, учиться не хочет и, если так дальше пойдет, завалит и математику, и латынь, не сдав экзамены на аттестат зрелости - "bachot". Голос его вздрагивал, и Гэмблу вдруг стало жалко этого человека, ибо он знал, что такое "bachot" для миллионов французов и какая незаживающая до могилы рана - отсутствие свидетельства. Оно - волшебный пропуск к прочному положению и карьере. Снобизм во Франции - интеллектуального свойства, а без этой бумажки нечего и думать о том, чтобы стать уважаемым членом общества, занять вожделенную должность.
Гэмбл попросил один жетон и снова пошел звонить. Но телефон Ноэль не отвечал. Он повесил трубку, вернулся к стойке и сел, чувствуя знакомое разочарование, которую так часто вызывала у него эта женщина. Зачем нужен аттестат и усердное ученье, если ни гроша не стоят моральные ценности?! Не вернет вам "bachot" ни утраченного чувства своей сопричастности к жизни общества, не восстановит безвозвратно потерянной цельности. Так что не старайтесь понапрасну.
Гэмбл два года был женат. Свою избранницу - хрупкую девушку по имени Керри - он встретил в Олбани, когда работал в одной из газет Сан-Франциско. Они ждали появления своего первенца, но однажды, когда Гэмбл был в отъезде, Керри на машине отправилась за покупками. То ли ей стало дурно, то ли голова закружилась, то ли начались преждевременные схватки, осталось неизвестно. Она попала в аварию и сутки спустя умерла в больнице. Тогда-то Гэмбл впервые ощутил, как тонки и непрочны нити, которыми люди соединены друг с другом и с жизнью, как хрупка сама жизнь.
Он уехал в Нью-Йорк, переходил с места на место, работая то на радио, то на телевидение, то в одной газете, то в другой, потом перебрался в Европу - сперва в Лондон, а потом сюда, в Париж. Здесь он встретил Ноэль. Эта двадцатитрехлет-няя парижанка, которая все ещё где-то училась, но большую часть времени тратившая на развлечения, была полной противо положностью Керри. Гэмбла прежде всего покорило несоответ - ствие её отточенного ума
По-настоящему её интересовал только секс - и не столько сама постель,(хотя мужчины там менялись довольно часто), сколько возможность проверить на них свои чары, увлечь, околдовать, сломить волю и лишить разума. Да, она спала со многими и не была чересчур привередлива, но не это дарило ей истинное наслаждение. У неё были темные волосы, правильные черты лица, чуть коротковатые ноги, к тому же из-за каких-то неполадок с кровообращением покрывавшиеся иногда розовыми пятнами, крупные кисти рук, грудь, которую можно было в расчет не принимать, и огромное самомнение. Тем не менее, Гэмбл, как и многие другие, не мог противостоять токам, исходившим от этой женщины, для которой французы придумали понятие "allumeuse" - ."поди сюда".
Вчера она оставила ему записку в кафе, сообщая, что на несколько дней уезжает за город отдохнуть. У Ноэль всегда находилось множество не слишком убедительных предлогов (чаще всего использовалось "мне надо подработать в рекламном агентстве"),чтобы исчезнуть на время. Потом она появлялась как ни в чем не бывало с замусоленными томами Сартра, Виана, Мерло-Понти под мышкой и ждала от Гэмбла, что он примет все как должное. Он ревновал, недоумевал, мучился, а ей в конечном итоге только того и надо было. Разумеется, он знал, что в женщине даже самый изощренный ум пасует перед страстью, что секс всегда возьмет верх над всем прочим, но она так же легко отрешалась от хороших манер, от культуры, как сбрасывала с себя платье... Сейчас он не имел ни малей - шего представления о том, где она и когда появится.
Выйдя из кафе, он медленно побрел к площади Согласия. Погода была прекрасная, теплый ветерок чуть заметно шевелил листья платанов на бульваре Мадлен. На углу улицы Руаяль он заметил Хашиша - смуглого, золотозубого ливанца, промышляв - шего мелким мошенничеством и оттого несколько склонного к жестокой иронии. Гэмбл подумал, что все сегодня выбиты из колеи, поскольку Хашиш всегда работал на отрезке Опера - Лувр.
В центральном холле посольства по-прежнему было тесно от входивших и выходивших людей. Джей Остин и Сай Пэскоу, завидев Гэмбла, вскричали в один голос:
– Ну, что там русские?
– Русские? Строят коммунизм. В чем дело?
– По радио передавали два раза: они обвиняют нас в похи - щении какой-то их шишки.
– Мне звонили из ТАСС, - добавил Сай.
– Ну да?
В эту минуту к ним подошел Тони Зилл и со словами "Вот кое-что новенькое" показал телетайпную ленту "ФРАНС-ПРЕСС". Сблизив головы, все четверо начали читать:
СЕГОДНЯ ДНЕМ СОВЕТСКОЕ ПОСОЛЬСТВО ЗАЯВИЛО, ЧТО ЧЛЕН
СОВЕТСКОЙ СЕЛЬСКОХОЗЯЙСТВЕННОЙ ДЕЛЕГАЦИИ, НАХОДЯЩЕЙСЯ В
ПАРИЖЕ, БЫЛ ПОХИЩЕН АГЕНТАМИ ЦРУ. Г-Н С.А.ГОРЕНКО, 44
ЛЕТ, СОТРУДНИК ЛЕНИНГРАДСКОГО АГРОНОМИЧЕСКОГО ИНСТИТУТА,
УТРОМ ПОЗВОНИЛ В ПОСОЛЬСТВО, СООБЩИВ, ЧТО ЕГО ПРЕСЛЕДУЮТ
ДВА АГЕНТА ЦРУ, ПОСЛЕ ЧЕГО ВЕСТЕЙ О СЕБЕ НЕ ПОДАВАЛ.
РАНЕЕ ОН ЖАЛОВАЛСЯ, ЧТО В ЖЕНЕВЕ ЕГО ПЫТАЛИСЬ ПОХИТИТЬ
АГЕНТЫ ЦРУ. СЕГОДНЯ ОНИ ВОЗОБНОВИЛИ ПОПЫТКУ. КОГДА Г-Н
ГОРЕНКО ОТКАЗАЛСЯ ПОСЛЕДОВАТЬ ЗА НИМИ, ОНИ ХОТЕЛИ СИЛОЙ
ПОСАДИТЬ ЕГО В АВТОМОБИЛЬ, ОДНАКО ОН ОКАЗАЛ
СОПРОТИВЛЕНИЕ, ПОСЛЕ ЧЕГО ОНИ ИСЧЕЗЛИ. Г-НУ ГОРЕНКО БЫЛО