Построить лестницу к звездам
Шрифт:
Они вернулись в Риверран после трудного боя, грязные, обозленные и изнуренные. Они потеряли больше людей, чем ожидали, и Джон видел, каким это тяжким грузом висит на Роббе. Он молчит вместо того, чтобы обсуждать сражение, как это обычно бывало, и Джон благодарен ему за это. Один из людей Ланнистеров рассек ему бровь, и кровь покрывала половину его лица. Руки горели от махания Длинным Когтем, и все, чего Джон хотел — спать целую неделю. По мере того, как война продолжалась, сон становился все большей роскошью, и часто они не могли себе ее позволить.
Санса пришла в его комнату через считанные минуты
— Санса…
— Тише, — велела она, нежно начиная отмывать тряпкой засохшую кровь.
Он твердо сжал кулаки, уперев их в бедра, чтобы попытаться сохранить контроль над собой. От тела Сансы, такого ошеломляюще близкого, исходило тепло, а ее руки так осторожно касались его; Джон знал, что недостаточно стоек для такого.
— Санса, пожалуйста…
Она прижала палец к губам, ярко сверкнув глазами с раздражением.
— Я сказала — тише.
Прикосновение ткани к рассеченной брови отозвалось достаточной болью, чтобы на время сдержать возбуждение в узде, но Джон не мог удержаться от разглядывания Сансы. Никто никогда не осматривал его ран, кроме мейстера Лювина, и, ведают боги, никогда он не вызывал такой реакции. В Винтерфелле он ни разу не позволил себе заигрывать со служанками. В то время как Теон укладывал в кровать любую желающую женщину, а Робб целовался с несколькими наиболее хорошенькими девицами, Джон прятался подальше, слишком напуганный, чтобы сказать больше одного слова. И ни одна из тех девушек не была и наполовину столь же хороша, как Санса.
Конечно, ни одна из них также не была и его сестрой.
— Тебе нужно быть более осторожным, — заявила она, прополоскав тряпку перед тем, как продолжить отмывать кровь. — Если его клинок был достаточно близко, чтобы достать бровь, то тебе повезло, что ты не был убит.
— Это мой долг — защищать Робба.
— Твой долг — вернуться ко мне. — Джон в удивлении мотнул головой, и Санса, кажется, поняла, что она только что сейчас сказала. — Живым, — поправилась она. — Твой долг — вернуться живым.
— Санса…
Ее губы отпечатались на его лбу клеймом, выжигающим на коже постыдное желание. Он чувствовал, как ее пальцы перебирают волосы на затылке, и Джон прерывисто выдохнул, его руки поднялись, чтобы прильнуть к ее талии. Мягким лепестком ее губы оставляют след на лбу, двигаясь вниз по переносице, по линии скулы, и замирают перед открытыми губами Джона. Время остановилось на мгновение, и он знал, что должен отступить, ведь он был человеком, воспитанным Недом Старком.
Но когда губы Сансы накрывают его, Джон понимает, что не может придерживаться чести всегда и во всем.
Ее рот горячий и влажный, а на вкус она как пряное вино. Джон не уверен, что нужно делать, и по тому, как робко Санса коснулась его плеча, он подозревает, что и она тоже. То, что для них обоих это первый настоящий поцелуй, вскруживает Джону голову, и он плотнее захватывает ее губы. Санса тихо застонала, подойдя вплотную; рука Джона поднялась выше, к ее груди, нежно касаясь ее пальцами.
Она выдохнула
— Ты должна уйти, — велел он с болью в голосе. Член ныл в его бриджах, и он знал, что его контроль над собой висит на волоске. Еще минута, и он не уверен, сможет ли сказать «нет».
Ошеломленная и задыхающаяся, Санса кивнула головой. Она спешно вышла из его комнаты, дверь за ней громко закрылась, окончательно пробуждая его от этого наваждения, и Джон поклялся впредь делать все, чтобы избегать Сансы.
______________________
— Ты ничего плохого не делал.
Джон поднял глаза от Длинного Когтя, который он полировал, и увидел Сансу, стоящую перед ним, и Призрака рядом с ней. Двор сегодня был полон людей, нагружающих повозки продовольствием для похода в Западные Земли, и Джон с тревогой осмотрелся вокруг, чтобы убедиться, что никого не было в пределах слышимости.
— Санса…
— Я пришла к тебе. Это я сделала первый шаг. Ты не должен выставлять себя злодеем, а меня — жертвой. Я сделала свой собственный выбор, и ты не можешь отобрать его у меня.
Лицо Джона загорелось от смущения, как всегда бывало, когда Санса его укоряла. Последний раз это было за несколько лун до приезда короля в Винтерфелл, когда он забрызгал грязью ее любимое платье. Он уже и не думал, что такое повторится вновь.
Она опустилась на колени рядом с ним, тщательно разгладив юбки.
— Я знаю, что то, что я чувствую к тебе — неправильно. Меня просто… не волнует это прямо сейчас. Это делает меня ужасной?
— Конечно, нет.
— Но ты… ты ведь тоже чувствуешь что-то ко мне, так ведь?
Джон невесело засмеялся.
— Да, очень.
— Итак, мы находимся в весьма странных отношениях. — Она вздохнула и протянула руку, потрепав уши Призрака. — Возможно, потому, что ты только мой единокровный брат, это будет пол-греха.
— Я не уверен, что боги делают это различие.
— Я не уверена, что боги дают нам проклятия за то, что мы делаем.
Джон также не был ни в чем уверен, но было что-то бесконечно печальное в отсутствии у Сансы веры.
— Ничто из этого не мешает мне желать тебя. Но я не могу. Робб… Твоя мать… У меня нет никакого желания погубить тебя.
— Погубить меня? Может, ты собираешься забраться на стену и кричать оттуда о том, что происходит между нами?
Джон не сдержался от улыбки.
— Нет, конечно, не собираюсь.
— Тогда я вряд ли буду первой женщиной, солгавшей о том, что в первую ночь на брачном ложе она была девицей. — Она протянула руку, положив ее поверх руки Джона. — Если я что-то узнала за этот последний год, то это то, что нет ничего определенного. Может, никто из нас не переживет эту войну. Может, я никогда не выйду замуж. А может, мы будем гореть в седьмом пекле, если сделаем это. — Ее решительное выражение начало разрушаться, глаза наполнились слезами. — А ты не устал от одиночества, от того, что у тебя никогда не было ничего, что делало бы тебя счастливым и защищенным?