Посылка для капитана

Гришин Павел

Анастасия усиленно пыталась разобраться, кто есть кто в этой запутанной истории. Так получалось, что по сегодняшнему адресу Владимира, пусть и покойного, но всё же, проживал совсем другой человек, к которому и приехала эта девушка.

И не просто приехала, а еще и посылку заранее послала.

Здесь тоже была нестыковка. Если ты едешь к отцу в гости, то почему не взять собой в подарок, купленные в далекой Теберде свитер, шарф и перчатки. Уж козий пух рук не оттянул бы. Зачем было почтой отправлять впереди себя? Что-то

тут не чисто.

Разгадка пришла неожиданно.

– Слушай, а твоя Люська не могла перепутать?

– Что значит перепутать? Я же ей пальцем на фото ткнула конкретно: вот этот мордастый меня интересует. Как можно перепутать, когда сама мать мне на отца указала, хоть и пьяная была.

Анастасия вспомнила, что читала в какой-то книге, как один человек, будучи левшой, делал всё совсем иначе, нежели обычные люди, к тому же еще и писал не слева направо, а наоборот, справа налево.

– Валюш, а твоя подруга часом не левша?

– А при чем тут левша, не левша?

Девушка засунула фотографию обратно в карман.

– Ну, да, вроде бы левша. Это я сейчас привыкла и почти не замечаю, а раньше смотрела на нее и удивлялась, как так вообще можно писать – левой рукой и с наклоном каким-то дурацким? Левша, точно. А что это меняет?

Анастасия взяла девушку под руку.

– Ты только успокойся, и давай немножко порассуждаем, или лучше пофантазируем. Дай мне, пожалуйста, фотографию.

Когда снимок оказался в руках Анастасии, она стала не торопясь рассматривать его, водя пальцем по строю бравых офицеров, словно пересчитывая их бессчетное количество раз слева направо, справа налево.

– Вот посмотри! – обратилась она к Валентине. – Ты не находишь здесь ничего странного?

– А что тут может быть странного? Ну, стоят мужики, решили сфотографироваться на память после учений каких-нибудь, маневров, ну, я не знаю…

– Вполне возможно, что после учений, или даже маневров, – улыбнулась Анастасия. – Иначе, почему стоят вместе и моряки и летчики? А ты не видишь никакой закономерности в том, что тот, кого ты считаешь своим отцом, и мой покойный муж стоят на фото почти в одинаковых позициях?

– Что значит в позициях? – Валя наклонилась к снимку совсем близко.

– А то, что оба стоят вторыми от края, только твой отец от левого, а мой муж Владимир – от правого.

– Не понимаю…

Валя подняла глаза, беззащитно посмотрела в лицо Анастасии.

"Господи, какая же она еще девчонка, – подумала та. – То палец в рот не клади, а то такая робкая, беспомощная"

– Скажи, как твоя Люська узнала, кто есть кто по фамилиям?

Валя посмотрела на снимок еще раз.

– Кажется, на обратной стороне её снимка были все переписаны по фамилиям, и по именам. Люськин отец – мужик серьезный, порядок во всем любил.

– Вот этот порядок её и подвел. Тебя, то есть. – улыбнулась Анастасия.

– Не знаю, сказалось

ли то, что подружка твоя левша, или эта её особенность вообще не имеет к делу никакого отношения, но мне думается, что твоя Людмила, стремясь записать, как зовут второго слева, на самом деле записала второго справа, то есть моего покойного мужа Владимира. Фотография ведь обратной стороной была развернута.

Глаз Валентины потемнели, то ли от злости, то ли от обиды.

– То есть, получается, Людка подумала, что её папахен написал имя и фамилию на спине каждому, кто был на снимке, а на самом деле всё вышло наоборот, шиворот навыворот?

– Выходит, что так.

Фотография вновь оказалась в руках Анастасии.

– Нет, ну, скажи, разве не дура эта Люська, а? Да и я тоже хороша, нечего сказать.

Валентина обреченно опустилась на скамейку и… рассмеялась.

Глава 6

Анастасия никогда бы не подумала, что сможет не только привыкнуть к этой странной, на первый взгляд, девушке из далекого южного города, но и, что называется, прикипеть к ней сердцем за такое короткое время знакомства.

Что-то связывало их, что-то роднило.

Она не могла это сформулировать, дать определение чувству, которое испытывала к Валентине, но та, действительно, стало ей родной.

Кто встал между ними, кто породнил их?

Владимир, которому Валя прислала посылку, и к которому тряслась несколько дней в душном плацкартном вагоне, или упитанный морской летчик, нахально улыбающийся со старой фотографии?

Анастасия присела рядом, обняла Валентину.

– Ну, и что нам теперь делать? Кого искать будем? Пойдем лучше домой, тебе отдохнуть надо.

Валя прижалась к ее плечу, шмыгнула носом.

– Мне уезжать надо, Анастасия Васильевна, и поскорей.

– А куда ты так торопишься, поживи у меня, отдохни. Я отпуск возьму на работе, чтобы тебе не скучно было, походим куда-нибудь, у нас театр неплохой, музей краеведческий.

– Вы очень добрая, Анастасия Васильевна, спасибо вам за всё, а за сегодняшний день – особенно. Если бы не вы, я бы сейчас в следственном изоляторе парилась, и еще неизвестно, что бы со мной завтра было.

– Ну, ты напраслину-то не возводи, сама же сказала, что у них ничего бы не получилось против тебя.

Валя молчала, только смотрела куда-то поверх деревьев, словно высматривая что-то удивительное и незнакомое ей, родившейся и выросшей далеко отсюда.

– Анастасия Васильевна, а как вы думаете, я смогу найти своего отца, ну, того, настоящего?

– А почему же нет? – улыбнулась Анастасия. – Придешь к своей Люське, снимете со стены фотографию, только, смотрите, снова не перепутайте. Надеюсь, в записной книжке отца твоей подруги и его адрес есть, – она показала на сияющего летчика.

– Адрес то, может быть и есть, но фотография ведь давно делалась.