Потерянный альбом

Дара Эван

— Мы вернулись в отель и договорились вылететь первым же самолетом — все это время делясь словами только по делу и держась как-то формально, — мне, конечно, хотелось поговорить с ним серьезнее, но еще хотелось уважать его молчание, — потому что, теперь я это сказать могу, я просто кипела — кипела из-за того, что произошло, я бушевала, — такое обращение с ним, думала я, попросту непростительно — немыслимо грубое — что, пожалуй, и надо было предвидеть, — но на миг, всего на миг мы думали, что нашли брешь в обороне, — мы действительно думали, что нам дали возможность — понюшку шанса, — но структура, как всегда, исправляет саму себя, — она оборонялась дополнительными линиями защиты — рядами запасных СОИ [32] — шумоподавителями против грозного биоразнообразия, — какой-то продюсер, большая шишка с деловых ланчей, выдумал целый трехдневный мини-сериал для прайм-тайма, только чтобы запугать кого надо и получить правильный костный мозг для сына, больного апластической анемией, — это я услышала на следующий день, — а Хомский не может даже… — в смысле, ни разу, ни слова — ни гребаного фрикатива — гребаные СМИ — гребаные коммуникации, — но достаточно — достаточно об этом — в смысле, достаточно…

32

Стратегическая оборонная инициатива.

— На самом деле ровно только это я все время и думала: достаточно —

вот что за слово звенело у меня в голове еще несколько дней после того, как мы прибыли обратно в Бостон, — вот что за слово меня преследовало, осаждало, неустанно, как будто навязчиво, — слово, что было рядом, пока я сидела в своей кабинке в библиотеке — и ждала в очереди на кассу супермаркета — и подолгу сидела за кухонным столом без скатерти в своей двухкомнатной квартире в Соммервилле, — достаточно, думала я, — достаточно — достаточно этих внутренних противоречий — достаточно внутренних противоречий, существующих в ситуации Хомского — и сплетающихся во мне, — достаточно, этого — больше чем достаточно, — потому что невыносимо видеть, как инстинкт борьбы за правду игнорируют, — потому что жизнь в постоянном ужасном напряжении от того, что ты прав, но нерелевантен, увечила, разъедала, — потому что воочию видеть, как свободами демократии пользуются как поводом для войны с демократией, просто ужасно, — и я просто лопалась от гнева, совершенно разваливалась…

— И все же, и все же — и все же Хомский, знала я, просто вернется в свой кабинет и продолжит работу, — на следующий день, знала я, он снова будет за столом прилежно писать стопку за стопкой рассудительных аргументов — все еще продолжать, будто у него есть какой-то шанс иметь значение, — обеспечивать костный мозг, кому надо — и кому хватает оборотливости его найти, — потому что Хомский знал, что так правильно и так надо — просто упорствовать, продолжать — с вялой, омерзительно устаревшей надеждой на то, что правота, что справедливость наконец будут признаны, — что их обязаны признать, — а его страсть, его великолепная страсть, она казалась столь крепче моей — столь крепкой и взвешенной — и так прочно стоящей на моральных и интеллектуальных источниках, — тогда как мое участие, что становилось очевидно, в первую очередь основывалось на эмоциях — и потому казалось таким несущественным — и, как я начинала опасаться, таким хрупким и страшно скоропортящимся — не надежнее паутинки, — или, иными словами, просто недостаточным для работы — для того, что требуется, — и поэтому его превосходство, начинала понимать я, заодно является и мерой моей слабости, моей непригодности для этого вызова, — его разжигающее сияние подсвечивало трещины и хлипкость моего участия, — его пример, несравненный, недостижимый, показывал меня такой, какая я есть, — со всеми моими недостатками, — ибо если он ядерное предложение, то я всего лишь трансформ, — и потому стало трудно видеть, как мой образец вдруг становится уроком о моей неполноценности, моей деривативности, — потому что через него я видела, что я — не источник, а лишь отражатель — отражение — оптический обман, — и, хотя я все еще обожала Хомского, ставила выше всех, тут мне пришла мысль, что еще я на него обижаюсь и даже ненавижу, потому что я не он — и никогда не смогу им стать, — и это, видела я, и есть разница, и есть расстояние, и я сама не знала, смогу ли его выдержать или поддерживать, — и тогда я поняла, охваченная этими наждачными мыслями, поняла, что Хомского придется оставить в прошлом — сделать частью прошлого — создать расстояние другого порядка — иными словами, бороться с болезнью близости, — потому что его принципиальное превосходство стало слишком тяжким бременем — потому что слишком трудно отвечать требованиям, поставленным самим фактом его существования…

— И вот так через одиннадцать дней я ушла — собралась, и поговорила, и объяснилась, и взяла академ, и ушла — свела две комнаты пожитков в несколько набитых и заклеенных картонных коробок, разбросанных среди куч мусора, что когда-то я считала основой своей личности, — но я должна была уехать — должна была — Соммервилл, Кембридж, они стали непригодными для жилья — я ненавидела их улицы, когда по ним ходила, — ненавидела даже названия городов — потому что, видишь ли, я стала бесполезна — да: бесполезна — бесполезна не только для Хомского, но и для себя — потому что попросту начала сомневаться — да: сомневаться, — а это невозможно вытерпеть, — потому что я знала, что стоит мне даже раз хотя бы подумать, что борьба безвыигрышна или просто того не стоит, как я уже не гожусь для борьбы, — больше того, сразу исключаюсь из рядов, — потому что первое поражение, видишь ли, заодно и решающее — то есть у нас есть всего один шанс — всего один — иными словами, как ты сама уже понимаешь, они победили — меня они победили — они победили, — а я слишком устала для сопротивления — слишком устала для всего, раз уж на то пошло… — так что делать? — куда податься? — в каком направлении отступать? — потому что выбора не осталось: куда можно деться? — либо прокрустово ложе, либо центрифуга, выбирай, — а меня не привлекает ни одна из этих технологий — нет, вовсе нет — это совсем не мой путь — и вот я здесь… — прямо здесь — в обществе с зябликом — выглядываю в деревянное окно — на деревья — стою одна — слушаю, просто слушаю — терпеливо слушаю — и чувствую себя кочевником за игрой в музыкальные стулья — выхожу из игры, когда осяду…

— Вот, как говорится, и все, — хотя это «все», увы, обо мне: я свой источник, но я же и своя растрата — вот и все, — но что теперь ждет старую добрую меня, можешь задаться вопросом ты? — и что, когда и где в будущем? — ну, пока сказать невозможно — на данный момент пока все та же чушь — очевидно, что мой вояж в Эмпорию и работа в «Апейроне» — явления временные, как ни весело копаться в картотеках, — но все мы знаем, что долго это не продлится, — так что я навострила усики, приложилась ухом к земле, — среди прочего, да будет тебе известно, я вопреки Рабле задумывалась вступить в монастырь бенедиктинцев, или уж бенедиктинок, — ибо у них есть парочка традиций, что мне кажутся весьма даже ничего, — такие традиции, как скромность, молчание и возделывание земли — ну а почему бы и нет? — тоже себе святая троица, — а другая заманчивая перспектива, да будет тебе известно, — то, что, по-моему, должно тонизировать меня без меры, — отправиться куда-нибудь и изучать резонирующий, приводящий в порядок ум труд самого знаменитого ученика Юнга — то бишь старого доброго Пиаже, — чтобы немного узнать о недотепистом человечестве, пока оно не… — но не будем торопиться завершать эту мысль, хорошо? — в этой межштатной депеше ругательств не будет…

— Более того, я бы очень хотела продолжить свое погружение в Пиаже, которое несколько неформально начала за несколько месяцев до бегства из Кембриджа, — но здесь, надо сказать, исследовать доброго исследователя довольно непросто, — и кому знать, как не мне, я же пробовала, — более того, несколько недель назад, вскоре после своего славного водворения в этот заштатный городишко, я вышла на охоту за каким-нибудь неопробованным Пиаже, — давненько я уже не обращалась к чему-нибудь новенькому, — так что выехала в одну книжную лавку в городе, на главной улице, что закрывается в обед на два часа и заодно торгует открытками и украшениями для вечеринок, — но у них, увы и ах, не было ничего, — так что в следующую субботу, когда выдалось побольше времени, я направилась продолжить исследования в «Гриззард», но в универмаге нашелся только аэропортовый ассортимент, — а в, видимо, дописьменном «Кэпроне», куда я обратилась дальше, книги не продавали вовсе, — что ж, должна сказать, это уже начинало чуточку раздражать — даже весьма и весьма, — и лучше не стало, когда в следующую среду я отправилась в Лоуренсвилл, где наконец нашла книжный с отделом психологии, а потом увидела, что все две полки на восемьдесят процентов укомплектованы селф-хелпом, — последующая вылазка в Роанок-Рапидс обнаружила христианский книжный, и он на самом деле очень удобно расположен, — вот только вся литература мира в нем набита в один шкафчик и расставлена по алфавиту…

— Наконец я поняла, что придется пойти на то, чего я страшилась с первых же дней этого пиажевского начинания: предпринять экскурсию в «Питерсбург Молл», — да, знаю — отлично знаю, — но я была уверена, что там будут магазины нескольких сетей, так что смогла набраться смелости — отправилась

в вечер солнечного вторника, как только закруглилась в «Апейроне», и умудрилась найти парко-место сравнительно близко — на самом деле так близко, что, выйдя из машины, даже не видела восточный и западный концы двухэтажной махины молла — и все же я шагала дальше — бормоча Си-14, Си-14 — зону парковки, — и, как всегда, стоило войти, на меня накатило старое доброе гормональное ощущение перехода: подсознательное физическое пробуждение, когда сменяешь неуправляемость на порядок, непланируемое на целеустремленное, а теплый порывистый воздух — на неподвижную, охлажденную, дышимую свежесть, — и все это завернуто в подарочное одеялко супермаркетовской музыки — я прошла по первому коридору и тут же миновала ювелирку, сигарный магазин, продавца орехов и несколько других заведений с яркими витринами — тут я попала на перекресток, где в поле зрения рос второй этаж молла над многосторонним двором с пластмассовыми скамейками, горшками с прочными кустарниками, нерабочим фонтаном и светом, преломленным и мягким, пока он не попадает на металл и не становится лазерным, — между тем по всему этому режиссированному пространству кишели гармоничные сотни людей, глядя в витрины, катая коляски и попивая газировку из банок в круглых рукавах для охлаждения, пока рядом плелась или юркала их изобильная детвора в больших кроссовках, — а звучащий кавер Let It Be от струнного ансамбля с высоким содержанием холестерина придавал всему этому ощущение безразличной хореографии Нижинского, — затем я последовала к противоположной стороне зала, где нашла карту-схему молла — черно-белую монтажную плату, где по прямоугольничкам цветов «Кэндиленда» и цифровому справочному аппарату смогла определить, что тут на самом деле в наличии два книжных магазина, — но можешь даже не спрашивать: оба — в противоположных концах этого чудовищного места — впрочем, к счастью, оба на первом этаже — уже победа! — и вот я пустилась в путь…

— Сперва я прошла мимо обувного, кафе с йогуртами, «Джей Си Пенни» [33] , множества аутлетов женской одежды, магазина смешных открыток и сексуальных плакатов, нескольких галантерей с манекенами, питомцев Ноттебома [34] , небольшого отдельно стоящего киоска, где делали гравировки, и очередных обувных заведений, — а потом они уже как бы сливались в одно пятно, — тем не менее люди в них входили, выходили, патрулировали округу, и все функционировало плавно — некоторые явно нашли здесь свое место, — и среди слегка дезориентирующих простора и разнообразия непрерывная и почти подсознательная музыкальная дорожка напоминала мне об исламской мысли, что заблудиться невозможно, потому что бог повсюду, — пробиваясь вперед, я решила не пробовать благоухающие подносы «Калифорни Куки Компани» и с легкостью прошла мимо печеного картофеля с начинкой в лотке, в котором как будто работали только дети, — затем немного погодя я нашла «Уолденбукс» — его наманикюренная презентабельность, сплошь пастельные оттенки и мягкость тут же вызвали в уме картину настольных ламп и мягких тапочек, — в начале магазина была набитая до отказа полка журналов, а также столики с бестселлерами, стоящими раскрытыми на торцах, — с красными объявлениями «Распродажа!» в виде закладок в каждом томе в поле зрения — там же, в начале, на нескольких столах пошире, находились тематические календари и календари со знаменитостями по пятнадцать штук в стопке, а среди промотабличек с завитыми шрифтами, захламлявших длинную стойку, сидела продавщица девчачьей внешности с пустым выражением лица, — я неторопливо вошла и нашла у стены в конце магазина отдел психологии — к счастью, там полки не разочаровали, достойный выбор Фрейда и Ролло Мэя, — но, увы, плохой улов Пиаже: только учебник Филлипса и, что приятно, «Понимая каузальность», — и я знала, что меня ждет, знала слишком хорошо: придется совершить долгий марш-бросок через весь молл во второй книжный — и да, на выходе из «Уолденбукс» я заметила целую стену компьютерных игр…

33

Гипермаркет одежды и обуви.

34

Фернандо Ноттебом — исследователь поведения певчих птиц, в особенности канареек.

— Затем — вшух — я снова снаружи и смотрю на довольную процессию молловского народа, гуляющего с таким видом, будто присутствует в священном месте, — с моей точки обзора на краю самого потока пестрые гуляющие зеваки воплощали неприятную комбинацию: одновременно столь знакомые и столь чужие, — но, впрочем, тут я снова оказалась среди них, лавировала дальше, и последовательность возобновилась: обувные, магазин фотокамер, картины в рамках, «Снукс», женская одежда, сладости и сушеные фрукты, магазин домашней электроники под названием «Отдел 731» — и, клянусь, в противоположном направлении ни один из этих магазинов я не проходила, — затем, впрочем, я наткнулась на магазин с напольными лампами занятного вида — высокими и бронзовыми, красивыми и фигурными, — так вышло, что я искала что-то в этом ключе для своей передней комнаты, — так что решила выломаться из потока покупателей на расследование, когда бум — я с силой во что-то врезалась, — и встряхнуло меня неслабо: плечо и подбородок онемели, я ужасно напугалась, в ушах аж заревело, — и тому, с кем я столкнулась, клетчаторубашечнику лет тридцати, тоже досталось: его отбросило через ближайшую пластмассовую скамейку, и он распластался в прилегающих горшках с кустарниками — видимо, он тоже не смотрел перед собой, — так что я наклонилась над ним — и поспешила со всяческими извинениями и пожалуйста-проститеми, естественно, забыв о своей боли из-за его, — но он был милым и джентльменским: покачал головой и отмахнулся, пробормотал что-то утешительное, — и все же я ужасно себя чувствовала из-за того, что так сбила его с ног, и, пока он перегруппировался и отряхнулся, я подняла его «Волкмен», отлетевший из-за столкновения, — к счастью для меня, он казался все еще целым, — но, чтобы в этом убедиться, я поднесла наушник к уху и послушала — и была изумлена, — я имею в виду, изумлена до глубины души, — поскольку тут же услышала, что «Волкмен» играет то же самое, в точности то же самое, что играет в молле, — та же запись, с точной синхронностью, — две были едины, — и я просто изумилась, — я имею в виду, я приложила «Волкмен» к уху и убрала, потом повторила это еще несколько раз и просто слышала то же самое — что внутри, что снаружи, — музыка была абсолютно непрерывна, какая-то приторная, известная мелодия на одних и тех же духовых и струнных, в точном тандеме — иными словами, идентичные дозировки, — экзо мешалось с эндо — совершенный союз, — не осталось никакого лежачего полицейского, — сомнений быть не могло, — и голосок внутри меня издал слабое Упс! после чего я вернула «Волкмен» и произнесла еще несколько лепечущих извинений, — а затем, к счастью, удалилась — с радостью снова слилась с толпой — возможно, слегка ошарашенно, потирая плечо — и совершенно позабыв про виденную напольную лампу, — а кто знает?: у нас с ней могло и срастись…

— В остальном же, как говорится, жизнь идет своим чередом, — я процветаю вопреки себе — там, сям, где угодно, — еще остались неуслышанные деревья и неувиденные песни, — и на самом деле я как раз заметила, что ария зяблика за окном стала не на шутку нежнее, чем раньше, — что ж, браво, пернатый песенник, — но что до меня, то я по-прежнему умудряюсь умудряться, — хотя ума не приложу, как я это умудряюсь, — но вообще-то достаточно обо мне — или лучше сказать, достаточно о «я» — ну в самом деле, достаточно — больше чем достаточно, — и, подозреваю, в этом от тебя возражений не последует, — потому что, пока ты еще на линии… — то есть поскольку ты здесь, я понимаю, что это особая возможность — да-да, редкая и особенная, — потому что, пока ты здесь, должна сказать, что нередко задумываюсь о тебе — да-да — задумываюсь — задумываюсь, как ты поживаешь — как находишь свою жизнь — что, как говорится, происходит? — так что рассказывай… — рассказывай, что у тебя происходит… — правда, рассказывай, — но эй: что это за молчанка?.. — в смысле, почему ответ отрицательный? — потому что, знаешь ли, больше необязательно сдерживаться — правда необязательно — в смысле, все кончено — все те дни ушли — и теперь ты правда можешь все отпустить — да: ты — вот именно, ты — ты, с этим золотцем в руках, — так что давай, рассказывай, — ну правда, времени утекло немало, мне интересно, — в смысле, ни о чем не переживай, просто выкладывай, — так что давай, рассказывай, дай послушать… — эй: давай…