Потерянный герцог Уиндхэм (The Lost Duke of Wyndham)
Шрифт:
Мгновение было ласковым, но мимолетным, и только сейчас он по–настоящему понял, что хотел намного больше.
Он посмотрел на Уиндхэма, и его ревность, должно быть, отразилась на его лице, потому что его недавно обретенный кузен выглядел несколько удивленным, когда произнес:
— Уверяю Вас, что не буду прибегать к тем средствам, которые у меня имеются.
— Вы сказали ужасную вещь, — ответила мисс Эверсли.
— Зато честно, — признал Джек с поклоном. Ему не нравился этот человек, этот герцог, который рассматривал мир как
И пока Джек смотрел ему в глаза, казалось, между ними родилось невысказанное соглашение. Они не должны быть друзьями. Они не должны быть даже дружелюбны. Но они будут честны друг с другом.
Это Джека вполне устраивало.
***
По подсчетам Грейс, мужчины должны вернуться в течение полутора часов, самое большее двух. Она не так много времени провела в седле, чтобы считаться лучшей судьей в оценке скорости, но она была вполне уверена, что двое мужчин верхом могли достичь почтовой гостиницы меньше чем за час. Затем мистер Одли должен собрать свои вещи, что не могло длиться долго, не так ли? И затем…
— Отойдите от окна, — приказала вдова.
Губы Грейс напряглись в раздражении, но ей удалось восстановить спокойное выражение лица прежде, чем она обернулась.
— Займитесь же чем–нибудь, — сказала вдова.
Грейс огляделась, пытаясь разгадать приказ вдовы. У нее в голове всегда было что–то определенное, и Грейс ненавидела, когда была вынуждена угадывать.
— Хотите, чтобы я Вам почитала? — спросила она. Это была самой приятной из ее обязанностей, в настоящее время они читали роман «Гордость и Предубеждение», которым Грейс очень наслаждалась, а вдова притворялась, что он ей совершенно не нравится.
Вдова что–то проворчала. Это было не просто ворчание. Грейс научилась распознавать его значение. Она гордилась этим навыком.
— Я могу написать письмо, — предложила она. — Разве Вы не планировали ответить на недавнее официальное письмо от Вашей сестры?
— Я могу сама писать свои собственные письма, — сказала вдова резко, даже притом, что они обе знали, что ее правописание было чудовищным. Грейс всегда заканчивала тем, что переписывала всю ее корреспонденцию, прежде чем она была отправлена.
Грейс глубоко вдохнула, затем медленно выдохнула, выдох дрожью прошел по телу. У нее не хватало энергии распутывать внутреннюю работу ума вдовы. Не сегодня.
— Мне жарко, — объявила вдова.
Грейс не отвечала. Она надеялась, что в этом нет необходимости. Затем вдова подняла что–то с соседнего стола. Веер, с тревогой поняла Грейс, в то время как вдова быстро его раскрыла.
О, пожалуйста, нет. Не сейчас.
Вдова рассматривала веер, несколько праздничный, синего цвета, он был весь в китайских рисунках, написанных черными и золотыми красками. Затем она снова закрыла его, так ей было легче держать его перед
— Вы можете обмахивать меня, — сказала она.
Грейс сделала паузу. Всего лишь на мгновение, вероятно, даже не на полную секунду, но это было ее единственным средством возмущения. Она не могла сказать нет, она даже не могла позволить себе выразить свое отвращение взглядом. Но она могла сделать паузу. Она могла считать, что ее тело в течение этих нескольких мгновений сопротивляется вдове.
А затем она, конечно, вышла вперед.
— Я нахожу воздух весьма приятным, — сказала она, как только приняла свое обычное положение возле вдовы.
— Это только потому, что Вы обмахиваете меня веером.
Грейс смотрела вниз на стянутое лицо своей хозяйки. Некоторые из линий должны были состариться, но не те, что возле ее рта, те, что вытянули ее губы в бесконечно недовольную гримасу. Что случилось с этой женщиной, что сделало ее такой ожесточенной? Были ли это смерти ее детей? Сожаление об ушедшей юности? Или она просто родилась с раздраженным выражением лица?
— Что Вы думаете о моем новом внуке? — резко спросила вдова.
Грейс замерла, затем быстро вернула себе самообладание и продолжила размахивать веером.
— Я не думала о нем достаточно для того, чтобы составить свое мнение, — ответила она, тщательно подбирая слова.
Говоря, вдова продолжала смотреть прямо перед собой:
— Ерунда. Первое впечатление – самое верное. Вы это очень хорошо знаете. Иначе Вы были бы уже замужем за тем Вашим отталкивающим маленьким кузеном, не так ли?
Грейс подумала о Майлсе, обосновавшемся в ее старом доме. Она должна была признать, что время от времени вдова говорила правильные вещи.
— Конечно, у Вас есть что сказать, мисс Эверсли.
Веер поднялся и опустился три раза, прежде чем Грейс решилась произнести:
— Кажется, у него имеется непотопляемое чувство юмора.
— Непотопляемое. – Повторила вдова с любопытством, словно пробовала это слово на языке. — Подходящее прилагательное. Я не думала об этом, но оно ему соответствует.
Это был один из тех редчайших комплиментов, которые вдова когда–либо высказывала.
— Он является практически копией своего отца, — продолжала вдова.
Грейс перенесла веер из одной руки в другую, пробормотав:
— Является копией?
— Действительно. Хотя, если бы его отец был немного более… непотопляемым, мы не оказались бы в таком положении, не так ли?
Грейс задохнулась.
— Я так сожалею, мэм. Я должна была выбирать слова более тщательно.
Герцогиня не потрудилась принять извинение.
— Его веселость очень походит на его отца. Мой Джон никогда не проходил мимо ни одного значительного повода. У него было самое язвительное остроумие.
— Я не сказала бы, что мистер Одли кого–либо уязвляет, — сказала Грейс. Его юмор был слишком хитрым.