Потерявшиеся в России
Шрифт:
– Почему? Я для тебя неподходящая партия?
– Нет, Фархат, они не хотят, чтобы я выходила замуж за человека другой национальности.
– Они у тебя расисты?
– Нет, что ты. Просто они люди традиционных убеж-дений... и они боятся за меня. У нас в городе тоже учатся иностранцы, среди них много темнокожих из Африки, и девушки, которые выходили за них замуж и уезжали с ни-ми, попадали чуть не в рабство. Они оказывались в таких условиях, что не чаяли, как оттуда выбраться.
– Тунис - не Конго и не Уганда или Заир, а арабы - не африканцы. У нас в столице - половина европейцев. У нас богатая культура.
– Не обижайся, Фархат, - нежно прижалась к Фархату Даша, беря его под руку.
– Я уеду с тобой. Но я не хочу обижать родителей. Они меня воспитали, дали образова-ние. Они тоже любят меня. Я хочу еще с ними поговорить. И если они не дадут согласие на наш брак, я уеду с тобой.
– Мне очень обидно, - сказал Фархат, гладя руку Да-ши.
– Они не видели меня и не хотят даже поговорить со мной.
– Я сделаю все, чтобы убедить их, Фархат.
– Ладно, любимая, давай сегодня забудем обо всем. Пусть наша встреча будет безоблачной и счастливой, а там, что Аллах даст. Положимся на него...
На третий день, когда Фархат уже собирался уезжать, Даша ждала его звонка. Он должен был позвонить ей ут-ром. Но прошло утро, и заканчивалась вторая половина дня, а Фархат не звонил. Даша изнывала от неясного пред-чувствия. И только в конце рабочего дня, когда она уже собиралась уходить, раздался звонок. Даша вздрогнула и не сразу сняла трубку. Ей почему-то стало страшно.
– Мне Короткову Дарью Васильевну, - услышала Да-ша незнакомый женский голос.
– Я Короткова, - глухо произнесла Даша и почувство-вала, как сильнее забилось вдруг сердце.
– Я звоню из больницы скорой помощи по просьбе господина Фархата Хафида. Только вы не пугайтесь. С ним все нормально. Так, ушибы, сотрясение мозга. Он в созна-нии, только ему пока нельзя вставать.
– А что случилось?.. Почему? А вы кто?
– мысли Да-ши стали вдруг путаться, и она почувствовала, как поплы-ла стена с плакатом 'Раннее выявление заболевания - ус-пех лечения!', и поспешила сесть.
– Я дежурная медсестра. Я не знаю толком, что случи-лось, похоже, его избили. Да вы не волнуйтесь. У нас бы-вает и хуже. Он сейчас вне опасности.
Даша с трудом воспринимала слова, которые звучали потусторонне.
– В каком отделении он лежит?
– язык плохо слушал-ся.
– Неврологическое отделение. Восьмая палата.
До Даши дошло, что это отделение, где работает Лен-ка, и она глухо сказала:
– Девушка, извините, пожалуйста, вы не могли бы пригласить Елену Николаевну? Скажите, Даша Короткова просит. Я тоже врач. Мы подруги.
– Ой, я вас помню, - обрадовался голос на другом кон-це провода.
– Только у Елены Николаевны сегодня отгул после ночного дежурства.
– Спасибо!
– Даша повесила трубку. Она огорчилась, что Ленки нет в больнице, но не стала звонить ей домой, сняла с вешалки, куда уже успела повесить, собираясь до-мой, свой белый халат, свернула его, сунула в сумку и бро-силась в больницу к Фархату.
Глава 11
Посетители сновали по отделениям, как им вздумает-ся, в повседневной обуви, без халатов. Они мешали нор-мальной работе медперсонала,
Фархат лежал навзничь с закрытыми глазами на узкой кровати на тоненьком ватном матрасе у окна. В обшарпан-ной палате с облупившейся синей масляной краской на стенах стояло еще пять кроватей. Кто-то лежал, кто-то, су-дя по разобранным постелям, гулял где-то по коридорам. Даша взяла стул, стоявший возле дверей и села в изголовье кровати Фархата. Был он бледен. Один глаз заплыл лило-во-синим подтеком, на распухших губах запеклась кровь. Фархат открыл глаза. Увидев Дашу, он вымученно улыб-нулся и сделал попытку приподняться.
– Лежи, лежи!
– мягко сказала Даша, нашла его руку, и он ответ сжал ее ладонь.
– Кто тебя, Фархат? Спросила Даша
– Ваши расисты, - нахмурился Фархат.
– Скинхеды?
– уточнила Даша.
– Говорят, что так, - согласился Фархат.
– За что?
– За что убивают расисты? Ни за что. За то, что у меня другой цвет лица.
– Где это случилось?
– Даша хотела знать все.
– Я хотел купить цветы. Мне сказали, что лучше схо-дить на рынок. Здесь же близко. В сквере ко мне подошли четверо молодых здоровых парней. Из рукавов они выта-щили короткие дубинки. Один сказал: 'Ну что, чернома-зый? Дома не сидится? В Россию потянуло? Из-за вас, жи-дов, русскому человеку жизни не стало'. Я сказал, что я не еврей и не черномазый, а араб' 'Какая разница? Не еврей, так 'азер'. Россия - для русских' Ты знаешь, Даша, я по-чувствовал такую злость, что весь мой страх растворился в ней. Я дрался с ними и больше всего боялся упасть. Но четверо молодых здоровых и натренированных подонков не оставили мне никаких шансов. Когда я упал, они стали бить меня ногами. Я закрывал лицо, но мне доставалось по голове. А потом я ничего не помню. Очнулся уже в маши-не скорой помощи. Фархат устало закрыл глаза и с минуту молчал. Потом сказал:
– Знаешь, мимо проходили люди, и никто из мужчин не остановился, не говоря уже о том, чтобы вмешаться. Только какая-то женщина закричала и стала звать мили-цию. Дальше я уже ничего не помню.
– Надо заявить в милицию, - решила Даша.
– Эти скинхеды обнаглели. А власть, похоже, глаза закрывает. Среди бела дня людей убивают, а куда милиция смотрит, непонятно.
– Даша, - Фархат словно пропустил ее слова мимо ушей.
– Я дам тебе телефон. Сообщи в мое посольство. Я завтра с утра должен быть в Москве. Меня будут искать. Расскажи им все.
– Не беспокойся, милый, я все сделаю, как скажешь.
Даша всхлипнула и полезла в сумку за платком.
– Ну-ну! Все хорошо. Я ведь жив, - стал Фархат успо-каивать Дашу.
– Голова болит?
– заботливо спросила Даша.
– Немного. Когда поднимаю голову или поворачива-юсь, ребра болят - дышать трудно... Ничего, до свадьбы заживет - попытался шутить Фархат.
– Фархатик, я теперь тебя никуда не отпущу, - голос Даши дрогнул, и она еле удержалась, чтобы не зареветь.
– Я завтра утром приду. Отпрошусь с работы и приду. Что тебе принести? Чего ты хочешь?