Потерявшиеся в России
Шрифт:
– Да не дергайся ты! Встретитесь. Поговорите. Все само собой рассосется, в ту или другую сторону, - пыта-лась успокоить подругу Мила.
– А где встречаться-то? В гостиницу к нему я не пой-ду. Подумают, что шлюха какая-нибудь. Это ж не Москва, здесь все на виду.
– Да кому мы нужны, господи?
– искренне возразила Мила.
– Ну, ты скажешь, Мил. Да у меня пациентов полгоро-да, - возмутилась Даша.
– Ладно! Когда, говоришь, приезжает?
– спросила Мила.
– Да завтра утром. Сначала в гостиницу. Как устроит-ся, позвонит. Я ему свой рабочий телефон дала.
– На сколько дней приезжает?
– На три дня. Потом у него какие-то дела в Москве, а потом опять в свой Тунис.
– Я с Катькой на три дня к родителям перейду, - ре-шила Мила.
– Ой, Мил! Спасибо тебе. Чтоб я без
– задохнулась от восторга Даша.
– Пользуйся моей добротой, - добродушно засмеялась Мила.
– А я тебя не стесню?
– с запоздалой вежливостью спросила Даша.
– Не бери в голову! Родители рады без памяти будут, что я с Катькой у них поживу. Они еще больше были бы рады, если бы я к ним вообще перешла, - засмеялась Мила.
Фархат учился на международном факультете меди-цинского образования. На этом факультете учились сту-денты из многих африканских стран: Камеруна, Судана, Туниса и других. Факультет недавно открылся, и сюда охотно потянулись молодые люди из 'развивающихся' стран, пользуясь возможностью получить недорогое, по европейским меркам, образование. К тому же русские в мире были известны своим гостеприимством и доброду-шием. И преподаватели, и русские студенты охотно приня-ли африканцев, помогали им освоить русский язык и при-выкнуть к особенностям нового уклада жизни. Впоследст-вии далекая заснеженная Россия стала для некоторых вто-рой родиной, они обзавелись семьями и остались здесь на-всегда. Особенно иностранным студентам помогали кура-торы интернациональных групп. В числе таких кураторов оказалась и Даша. Так она и познакомилась с Фархатом, арабом из Туниса.
У Фархата была смуглая обветренная кожа, черные прямые волосы и голубые глаза. Был он высок, хорошо сложен, немногословен и застенчив. Первое время Фархат очень скучал по родным и рассказывал Даше о своей стра-не, о своих близких и родном городе Сфаксе, который сто-ял на побережье Средиземного моря, и его население со-ставляло немногим более 100 тысяч человек. В конце XIX века Тунис был французской колонией. В начале XX века в Тунисе появилась национальная буржуазия, к которой принадлежал и отец, и дед Фархата. В 1920 году в Тунисе появилась компартия, и дед Фархата стал одним из ее ли-деров. Компартия не просуществовала и двадцати лет и была запрещена французским правительством. Когда Ту-нис оккупировала гитлеровская Германия, деда Фархата расстреляли в числе других видных деятелей компартии. Немцев изгнали англо-французские войска. А потом, в те-чение нескольких лет, вплоть до 1955 года, Тунис пережи-вал голод.
Отец Фархата коммунистом не был, он владел двумя небольшими магазинчиками, и семья считалась зажиточ-ной, но от своего отца он унаследовал любовь к России.
Среди местных жителей, особенно в южной части Ту-ниса, где жили берберы , бушевали такие заболевания как туберкулез, трахома и анкилостомоз. Люди болели, а на одного врача приходилось почти 5000 человек, то есть на 3600 тысяч жителей приходилось всего не более 700 вра-чей. Это повлияло на выбор профессии Фархата, а в какой стране учиться вопрос был решен, естественно, в пользу России.
Даше нравился Фархат, а Фархат без нее уже не мог ступить и шага. Все 'Дашья, Дашья'. С ее помощью он очень быстро научился говорить по-русски, и смешно вы-говаривал слова. Ее имя у него звучало как 'Дашья', и это у него выходило нежно. Фархат стал ее первым мужчиной. Он относился к их связи серьезно и строил планы своей дальнейшей жизни только с ней. Он заверял Дашу, что его родители будут ей рады и что в Тунисе их ждет счастливая и обеспеченная жизнь. Она верила Фархату. Но когда Да-ша заикнулась родителям о том, что она собирается выйти замуж за араба, те устроили дочери скандал. Мать плакала, а отец обозвал шлюхой. Больше всего его выводило из себя то, что будущий внук у него может быть арапчонком. 'Только черномазого нам в доме не хватало', - брызгал слюной отец. И это притом, что оголтелыми расистами ни отец, ни мать отнюдь не были. Они хорошо относились к китайцам, которые учились в их городе, да и кавказцы, ук-раинцы или узбеки, которые осели здесь после развала СССР, не вызывали у них неприязни. Когда скинхеды из РНЕ забили насмерть девушку-бурятку Дариму или когда избили семиклассников, брата и сестру Магомаевых, Да-шины родители возмущались вместе со всеми и ругали ор-ганы
Фархату о своем разговоре с родителями Даша, ко-нечно же, не говорила, сказала только, что родители не хо-тят, чтобы она уезжала из России в чужую страну. Когда Даша окончила институт, она вернулась в свой родной го-род, а Фархату оставалось учиться еще год. В течение это-го года они встречались. Раза два она ездила к нему в Во-ронеж, несколько раз он приезжал к ней, останавливался в гостинице, но свидания их проходили где-нибудь в другом месте. Даша изворачивалась, снимала квартиру и платила при этом за месяц, хотя они с Фархатом оставались там от силы дня три. Еще выручали девчонки: Мила уходила к родителям, или Элька давала ключи от дачи. Подругам Фархат нравился, а Элька шипела:
– Дура! Что ты раздумываешь? Выходи за него, пока зовет. Обеспечен, хорош собой. Настоящий мужик, не то, что наша шантрапа. Опять же, Средиземное море. В январе 12 градусов. Рай.
Дашу подобные разговоры выводили из равновесия. Она нервничала, думала, перебирала всякие варианты, в конце концов, ничего не могла решить и плакала. Фархат настаивал на том, чтобы Даша познакомила его со своими родителями, и не понимал, почему она под всякими пред-логами отказывает ему в этом.
После института Фархат уехал на родину. Даша про-вожала его в Москве. Он улетел, но сказал, что через год приедет за ней. За год она получила от него всего два письма. Письма были теплые, с заверениями любви, но расстояние притупляло чувства, и Даша как-то вяло реаги-ровала на горячие заверения Фархата. Время было вытес-нило Фархата из сердца, и Даше уже стало казаться, что и любви никакой не было, а было простое увлечение моло-дой девушки, душа которой открылась для высокого чув-ства, и, окажись рядом с ней кто-то другой, она потянулась бы к нему так же, как к Фархату. Но вот звонок из Москвы, и голос Фархата всколыхнул в ней прежние чувства. По-лыхнули жаром щеки, учащенно забилось сердце, и она поняла, что любит его и ждет.
Весь день Даша находилась в состоянии нетерпеливо-го ожидания, и все делала как во сне: принимала больных, заполняла медицинские карты, выписывала рецепты. Вре-мя, казалось, остановилось, и она едва дождалась конца своей смены. Уже из дома Даша позвонила Миле.
Вечером следующего дня они втроем сидели у Милы дома за столом, уставленном деликатесами, которые ни Мила, ни Даша в обыденной жизни позволить себе не мог-ли. Фархат притащил полную сумку продуктов. Здесь были и копчености вроде сервелата, и куры, и фрукты: виноград, груши, гранаты и хорошее вино. Фархат глаз не сводил с Даши, а та краснела как школьница и опускала глаза. 'Прямо в лучших традициях мусульманского мира. Только чадры не хватает', - с улыбкой подумала Мила, и поймала себя на мысли, что невольно завидует подруге. Она здесь была лишняя, и, выпив с Фархатом и Дашей вина, чуть по-сидела, неторопливо пробуя от всего обилия стола, и за-спешила уходить. Даша уже в коридоре запихнула ей в сумку гроздь винограда, две груши и плитку шоколада для Катьки. Мила чмокнула подругу в щеку, попрощалась с Фархатом и ушла, шепнув Даше, что чистое белье в ниж-нем ящике шифоньера.
– Что ты решила?
– спросил Фархат, когда они оста-лись одни.
– Не знаю, Фархат, я боюсь, - тихо ответила Даша.
– Чего ты боишься? Ты не любишь меня?
– Люблю, Фархат, люблю!
– страстно возразила Даша.
– Тогда, что тебе мешает быть со мной? Я говорил своим родителям о тебе... Твоя фотокарточка стоит у меня на столе. Ты моей маме понравилась, и родители согласны, чтобы я тебя привел в наш дом.
– Фархат, - разрыдалась вдруг Даша.
– Я не знаю, что мне делать. Я тебя люблю, но мои родители не хотят, что-бы я выходила за тебя замуж.