Потопленная «Чайка»
Шрифт:
...Эстатэ отсутствовал недолго. Когда он появился, Сесирква понял, что все идет как нельзя лучше.
— Ну, спеши. Букия сейчас нужно явиться сюда, ко мне. Расскажи, объясни ему все. Шкипер Корта сказал, что он будет считать себя счастливцем, если в чем-нибудь пригодится Дата...
Сесирква засуетился, подхватил шапку и пошел к двери.
— Пусть действует, как сочтет нужным. Если сможешь, сопутствуй ему. В общем — дело ваше.
Сесирква кивнул:
— Понимаю.
— Ну, так спеши, не мешкай!
Сесирква выскочил из конторы, словно пуля из карабина.
Катер
17
Название реки в Западной Грузии.
Наступила ночь. У пристани остановился извозчик. Два одетых по-европейски человека помогли сойти с фаэтона женщине.
— А где Георгий Васильевич? — спросил Корта одного из переодетых особоотрядчиков и бросил любопытный взгляд на прибывшую.
— Ему некогда, он с генералом. Приказал передать, чтоб ты спешил, — ответил один из молодых людей и пошел к трапу. Шкипер последовал за ним.
Сняли канат. «Цхенисцкали» загудел и взял курс на юг.
Пассажиры собрались у мачты, глядя на освещенный берег, мерцающий огнями город. Когда отплыли на порядочное расстояние, стали устраиваться. Шкипер объявил, что в трюм, у кормы, просачивается вода, и попросил не спускаться туда.
Все устроились на носу катера.
Остался позади Келасури. Луна светила недолго. С запада набежало черное облако и закрыло собой ночное светило. Стало темно. Один из пассажиров крикнул: «Зажгите свет!».
— Разве вы не видите, что света нет и в каюте? По морю бродят вооруженные катера! Опасно! — резко ответил шкипер.
Вечер был спокойный и теплый. Никто и не думал спускаться в трюм. Мария с провожатыми стояла на палубе. Она была в нарядном голубом шелковом платье. Белая шаль и английское легкое пальто были наброшены на ее плечи. Она стояла на палубе и грустно смотрела на темное безграничное пространство.
Шкипер подошел к пассажирам. Спросил, всем ли удобно и спокойно. Обратился к одному из сопровождающих Марию:
— Женщина может отдохнуть в моей каюте. До Поти путь длинный, устанет.
— Было бы очень хорошо, — ответил тот и склонился к Марии: — Хотите отдохнуть в каюте?
— Если можно... — ответила она.
— Идемте! — Шкипер взял ее под руку. — Осторожно, не споткнитесь, — предупредил он громко и повел ее за собой.
У двери каюты шепнул ей:
— Я друг Дата Букия, шкипера «Чайки».
Мария вздрогнула, замерла на месте, испуганными глазами посмотрела на Коста:
— Дата?
— Да, Дата. Он находится здесь, в каюте, и если вы желаете встретиться
— Он здесь?!
— Тише! Ради бога, тише. Одно ваше громкое слово, и все мы погибли. — Он отворил дверь и впустил ее в каюту.
Когда Мария скрылась за дверью, шкипер приказал дать полный ход и медленно направился к носу катера. Один из матросов подошел к нему и спросил: «Есть?». «Есть!» — ответил Коста и остановился у паруса.
Этот «матрос» был Сесирква, щеголявший в брюках клеш и полосатой тельняшке. Он подошел к каюте и, присев рядом, закурил.
В каюте было темно, и, переступив порог, Мария в растерянности остановилась.
— Мария, ты? — услышала она желанный голос и подалась вперед.
— Дата! Как ты очутился на катере?
— Потом все расскажу. Ты знаешь, куда тебя везут?
— Согласилась подняться на катер, потому, что здесь хоть в море можно броситься... — У Марии дрогнул голос.
— Не бойся. Теперь ничего плохого с тобой не будет. Я знаю, куда тебя везут. Будь спокойна, жди моего человека. Его зовут Сесирква.
— Могу ли я верить, Дата?
— Мария!
— Почему же ты не подойдешь ближе!
— Мне кажется, я во сне, Мария!
Дата осторожно положил руки на плечи Марии. Она дрожащими пальцами провела по его лицу и, всхлипнув, прижалась к его груди.
На рассвете «Цхенисцкали» подошел к Потийскому порту.
Мария вышла на палубу и подставила морскому ветру раскрасневшееся лицо. Глаза ее горели ровным мягким светом. Она была счастлива и ничего не боялась.
Вокруг расстилалось слегка окутанное туманом предрассветное море.
Катер пристал к берегу.
В порту было много народа. Ждали идущий из Батуми баркас с баржой и пассажирский катер.
Вместе со всеми пассажирами и своими провожатыми Мария сошла с катера и направилась к извозчичьей стоянке. Следом отправился Сесирква.
Девушка была оживлена и беззаботно смеялась.
Мария и ее спутники сели в фаэтон и направились в город.
Сесирква, выбрав крепких лошадей, поехал вдогонку за фаэтоном.
Проехали мост, миновали большое строящееся здание собора. Фаэтон пересек широкую улицу и, свернув влево, остановился у двухэтажного кирпичного дома.
Когда Сесирква проезжал мимо, один из сопровождающих Марию взглянул на номер дома, проговорил:
— Да, этот самый! — спрыгнул с фаэтона и пошел к воротам.
В павильоне порта едва светили два печальных фонаря. На улице, у входа, ярко горела большая электролампа. Прорываясь сквозь открытые двери павильона, свет рассеивался в пыли и в табачном дыму. На грязном полу валялись коробки из-под английских консервов и окурки сигарет. В углу, на прилавке кипел огромный самовар. Перед буфетчиком с длинной, как у цапли, шеей толпились посетители. Все спешили. Буфетчик с удивительной быстротой наливал чай в цинковые кружки и передавал их клиентам, будто совсем не ощущая их жара. Ему помогал мальчик лет пятнадцати. Покупатели платили мальчику деньги, от него же получали кусок мчади и огрызок сахарина.