Потрясающий мужчина. Книга 2
Шрифт:
Накануне я получила от отца поздравительное письмо с вложенным в него чеком. Моя сестрица прислала книжку в мягкой обложке, женский роман из числа претенциозных: «Женщина, которая прошла через ад». На последней странице обложки было написано, что это безжалостно откровенный роман, вселяющий, однако, мужество в женщин. Я прочитала последнюю фразу в романе: «С огромным усилием я склонилась к своей маленькой дочурке, осыпала ее нежными поцелуями и шепнула в маленькое ушко: «Мы найдем кое-что получше мужчины».
Все ясно. Спасибо, не надо.
А Элизабет написала:
«Дорогая Виола!
Мы с Петером желаем тебе всего самого наилучшего на 26-е! Все время жду твоего звонка (ты почти всегда
Наконец я стала самостоятельной. Правда, кроме маленького аванса, я пока ничего еще не заработала, но надеюсь, что скоро дела у нас пойдут в гору. Мы уже получили следующий заказ: макет детской игровой площадки для любителей острых ощущений. Меня удивляет, что до сих пор не существует готовых стандартных деталей из пластика. Нам придется изготовить в масштабе еще и фигурки раскачивающихся зверей, которые всегда стоят на таких площадках. Петер уже сделал слона из папье-маше, а я — курицу. Люди из архитектурной фирмы были в восторге от наших моделей и сказали, что они выглядят лучше, чем настоящие игрушки. Мы с Петером работаем теперь под девизом: все, что мы делаем, должно смотреться лучше, чем в жизни. В конце концов, люди хотят выигрывать с нашими макетами конкурсы, а мы хотим получать новые заказы.
К сожалению, есть и негативные новости: господин фон Мюллер, мой бывший шеф и неудавшийся сутенер, не продал мне канвейлеровский стол!!! Раньше он говорил, что мне нужно отработать у него полгода, чтобы получить скидку на мебель. А в мой последний рабочий день заявил: поскольку ежегодно я имею право покупки только на сумму трех месячных окладов, то, учитывая мое всего лишь полугодичное пребывание на фирме, мне можно приобрести что-нибудь не дороже полутора месячных окладов. Канвейлеровский стол дороже, чем полтора оклада, а он не обязан давать мне 25-процентную скидку. Предложил жалкие 10 процентов! Я сказала Мюллеру, что отказываюсь от его процентов. Он начал наглеть и пригрозил, что скоро увижу, как плохо мне придется без связей. Петер считает: мы и без него получим стол дешевле, в конце концов, мы теперь родственное предприятие. Мы написали в фирму Канвейлера, что наша молодая фирма для офиса готова приобрести большой стол и восемь стульев, если они предоставят нам скидку. Посмотрим, что они нам ответят.
Так когда же ты приедешь за покупками?
Большой привет тебе и твоему Бенедикту.
Твои Элизабет + Петер».
Значит, Элизабет еще не знала, что я по-прежнему уборщица, и теперь даже одинокая уборщица. Пока я, впрочем, была дизайнером по интерьеру на общественных началах — в оклеенном блеклыми хризантемами офисе. Но у Элизабет ведь тоже все складывалось не так, как она хотела. Хотя я была бы рада, если бы она получила свой стол, но ее письмо странным образом придало мне больше мужества, чем если бы это был стопроцентный рапорт об успехах.
Письмо Элизабет было адресовано на Мюнцбергштрассе, шло, однако, всего два дня. Виндрид, несомненно, давно переадресовал в гостиницу всю мою почту.
Бенедикт меня не поздравил. Да и что он мог бы написать? Он собирался стать отцом. Его ребенок сломал модель моей жизни, как когда-то Сольвейг сломала нашу с Элизабет модель.
В воскресенье утром — я как раз доставала пылесос из кладовки на втором этаже — явился Руфус с огромной охапкой цветов. Герберы, ирисы, розы да еще лиловая сирень! Букет был настоящим насилием над зрением, смесью зеленого, оранжевого, желтого, голубого, красного и лилового, но он очень растрогал меня. После полудня, объявил Руфус, грядет подарок и визит Тани, которая должна его принести.
Он сам испек
А вместе Руфус с Таней подарили мне кулон в форме сердца. Сердце было размером не меньше пяти сантиметров, на черной шелковой ленточке. Одна половина сердца была золотой, другая серебряной, между половинками проходила зигзагом трещина. Золотая и серебряная части не точно подходили друг к другу, поэтому посреди сердца была щель. Я взяла его в руки. Оно было красивое и тяжелое.
— От Таниного ювелира, — сказал Руфус. — Мы подумали, что это будет кстати.
— Разбитое сердце, — сияя, пояснила Таня. — Разбитые сердца сейчас идут у Вернера нарасхват. Тебе нравится?
— Очень. Оно такое красивое. И такое дорогое.
— Оно из серебра. Половина позолочена. Вернер не делает разбитых сердец из золота. Он считает, они не должны быть чересчур дорогими, ведь разбитое сердце носят не больше сезона.
Я повесила на шею сердце на черной ленточке.
— Я буду носить его всегда.
Таня засмеялась. Руфус вздохнул.
81
Все первую неделю июня в отель приходил маляр, которого пригласил Руфус. Пункт за пунктом мы прошлись по малярным работам. Он забрал с собой перечень работ и пообещал прислать господину Бергеру смету расходов. Я бы хотела получить предложение и от других фирм, но Руфус был убежден, что этот маляр запросит меньше других, а потом не обманет с ценами и сроками. Руфус боялся демпинговых цен, которые потом превращаются в пустые обещания.
— Подождем, во что это выльется, — мудро заметил он.
Потом явился сантехник. Стоимость сантехники сильно колеблется, он предложил мне бордовые унитазы, оставшиеся от крупного заказа. Их он готов отдать дешево. Я не желаю бордовых унитазов. Выяснилось, что существует классическая белая модель, которая значительно дешевле, чем бордовые остатки.
Затем появился столяр: четырнадцать встроенных шкафов, девять новых дверей. Все старые двери должны снова пойти в дело. И все двери, выходящие в коридор, необходимо отшлифовать и покрыть глазурью.
Каменщик сообщил, что все задуманные мной архитектурные изменения вполне реальны. Разумеется, он позаботится обо всех официальных разрешениях.
— Не беспокойтесь, милая дама, — сказал он.
Но сколько это будет стоить, пока сказать не может. Ему нужны сроки — а этого пока не могу сказать я. Сначала должна произнести свое веское слово госпожа Шнаппензип.
И наконец, появилась госпожа Шнаппензип. Она рассыпалась в похвалах: она очарована моим фасадом. Очарована моими проектами комнат. К комнате, выдержанной в зелено-белых тонах, я приклеила на картон образцы расцветок и узор ковра, который подсмотрела у одного торговца. Совсем недорого. И зелено-белые обои, которые обнаружила в одном универмаге и как можно точнее срисовала: узор в стиле «бидермайер» в четкую зеленую полоску. К ним бордюр, скромный и красивый, как вьющийся плющ. И ярко-зеленые шторы, задрапированные на штанге и схваченные по бокам бело-зелеными шнурками. Слава Богу, она не заныла, что после каждой стирки придется нанимать декоратора, чтобы снова задрапировать шторы. В качестве обстановки я пририсовала два наших почти бидермайеровских стула, вполне подходящий круглый стол из пятой комнаты и шкаф из двадцать второй. Она не стала скрывать своего восторга: