Потрясающий мужчина. Книга 2
Шрифт:
Но один раз все же пришлось выйти: мне срочно понадобились тампоны. Я вошла в магазин, но продавщицы продолжали болтать, будто я была невидимкой. Я постояла, поздоровалась, кашлянула, никто не реагировал на мое присутствие. Так же незаметно, как пришла, я вышла. Теперь сомнений нет: я превратилась в пустое место.
Вся дрожа, я вернулась в отель. Руфус сам сходил и купил мне тампоны. Никогда еще мужчина не попадал из-за меня в такую щекотливую ситуацию.
75
Как дни превращались в недели, я не помнила. Каждый
Я хочу сидеть в холле, ведь в любой момент может прийти Бенедикт. К тому же, если по вечерам я сижу в холле, у меня такое ощущение, что я здесь гостья и останусь ненадолго. Пока все не уляжется.
Господин Хеддерих не возражал, если я сидела с ним у телевизора. Тогда ему не надо отвлекаться на постояльцев. Я выдавала ключи, проверяла регистрационные карточки. Ему остается только транспортировать на тележке багаж от машины к лифту. За это он почти всегда получает чаевые, на которые может позволить себе лишнюю кружку пива. Все остальное господина Хеддериха не интересует.
Однажды ко мне подошла госпожа Шнаппензип и сказала:
— Дорогая госпожа Фабер! Вы еще так молоды, а жизнь продолжается.
Все относительно. Скоро мне исполнится двадцать шесть, и моя жизнь уже закончена.
На третьей неделе строительная фирма Фабера прислала назад планы отеля. Дядя приложил к ним письмо: «Мы весьма сожалеем, что наша фирма не смогла быть вам полезной. По всем дальнейшим вопросам мы всегда в вашем распоряжении. Прилагаем для утверждения отчетности ваши чертежи. С дружеским приветом. Георг Фабер».
— Что значит, — поинтересовалась я у Руфуса, — «для утверждения отчетности»?
— Пишут так, да и все тут. Ничего не значит.
Все фотографии, сделанные мной для Бенедикта в качестве наглядного материала, тоже вернулись «для утверждения отчетности». Больше ничего. От Бенедикта ни слова.
Я чувствовала себя как дом, лишенный опоры. Да, Бенедикт лишил опоры и меня.
Через четыре недели после катастрофы пришла почта и для меня. Это была всего лишь распечатка с банковского счета. Старый адрес был перечеркнут, и сверху написано: «Теперь отель «Гармония». Почему «теперь», а не «временно»? Руфус предположил, что это ничего не значит — наверняка сверху надписал почтальон.
В распечатке я увидела, что следующая выплата Мерседес списана со счета пятнадцатого мая.
— Зачем ты за это платишь? — удивился Руфус.
Что за вопрос. Пока я плачу, могу в любой момент вернуться.
Вечером пришла Таня. Ей надо было что-то обсудить с Руфусом. Со мной она не желала ничего обсуждать. Только когда я впрямую заговорила с ней, она сказала, что Детлеф больше не говорил о Бенедикте. И добавила:
— Подумай
— Каких деньгах? С чего ты взяла?
— Я помню, что ты рассказывала! Сколько он тебе должен?
Мне не хотелось думать об этом.
— Ты имеешь в виду половину от вырученных денег за наш старый «БМВ»? Но за это он подарил мне на Рождество половину нового. Может, я еще получу деньги за переезд, поскольку дядя все возместил ему. За покупки он мне, наверное, тоже кое-что должен… но, с другой стороны, Бенедикт всегда платил, когда мы куда-нибудь выходили…
— И почему женщины такие идиотки, когда речь заходит о деньгах! — в сердцах воскликнула Таня. — Моя профессия сделает меня женоненавистницей! Вчера опять одна секретарша, которая хотела взять кредит, чтобы внести залог за новую квартиру, плакалась мне в жилетку. Годами она жила нерасписанной со своим деятелем. А поскольку оба зарабатывали одинаково, то делили все расходы поровну. С его счета погашался кредит за квартиру и за машину, а она оплачивала электричество, телефон, страховки и продукты питания. Все четко подсчитывалось и выравнивалось. А теперь их отношениям пришел конец. В утешение ему остаются собственная квартира и машина. А ей — оплаченные счета от электроэнергии и телефон и продукты в холодильнике. Он распорядился своими деньгами с мужской сметкой, а она, как все женщины, осталась ни с чем, выбросив свои заработки на ветер. Мужчины не израсходуют деньги на сентиментальные глупости.
— Ну уж Бенедикт-то вернет мне деньги, — не очень уверенно сказала я.
— Чем дольше ты ждешь, тем меньше получишь. Старая кредиторская истина. Скажи и ты что-нибудь, Руфус.
— Лучше я воздержусь. Однако я тоже считаю, что Виола не должна платить за комнату его сестре.
— Ты еще и этой платишь? Если ты дашь «добро», я могу аннулировать поручение банку и даже отозвать выплату за этот месяц…
— Я хотела бы подождать, пока не объявится Бенедикт, — промямлила я.
— Если ты отменишь плату за комнату, то дашь ему, по крайней мере, повод объявиться. — С уверенностью, не допускавшей ни капли сомнения, Таня сказала: — Могу спорить, что тогда он даст о себе знать.
В общем, я попросила Таню аннулировать поручение банку и последний взнос.
— И пожалуйста, сделай мне еще одно одолжение, — добавила она, — расстанься, наконец, с этими дешевыми пластиковыми сережками.
— Серьги тут ни при чем.
— Очень даже при чем. Ты их продолжаешь носить, потому что не хочешь поверить, что все кончено.
— Сначала я должна узнать, почему кончено.
— Виола напоминает мне наивных исследователей динозавров, — вмешался Руфус. — Те тоже всегда хотят только узнать, почему вымерли динозавры.
— Ну и?.. — спросила Таня.
— А нужно задать вопрос: почему динозавры вообще так долго жили?
— Итак, Руфус, почему же они так долго жили?
— Потому что невероятно умели приспосабливаться. Ни один другой вид позвоночных не просуществовал так долго. Но все привязались к динозаврам и ищут у них какой-нибудь дефект, вместо того чтобы спросить: а что делали другие виды животных?