Повесть о первом взводе
Шрифт:
* * *
Еще один снаряд ударил совсем рядом... Еще один... "Сейчас еще...
– Логунов вжимался в стенку "пятачка"...
– Куда ударит следующий?
– А следующего не было.
– Должно быть десять, - соображал Лгунов.
– А сколько прошло? Надо было считать... Нет, наверно все... Кажется получилось. Надо встать и посмотреть.
– Вставать не хотелось. Если бы сейчас командир приказал - вскочил бы.
– А приказа нет, значит можно лежать... Вдруг вспомнилось: он сам сейчас командир взвода. Ему и вставать
Логунов встал, быстро глянул за бруствер. Там воронки и тела убитых автоматчиков, тех, кого достали осколки. А остальные? Остальные далеко. Остальные скатываются в овраг. Молодец Григоренко. А расчет лежит. Все целы. Обошлось! Получилось!
– Встать!
– отдал команду.
Поднимались медленно, прежде всего смотрели за бруствер, потом друг на друга.
– Никого не зацепило?
– спросил Логунов.
– Вроде никого, - неуверенно протянул Мозжилкин.
– Не, обошлось, - подтвердил Баулин.
– Меня, кажется, - Угольников поднял руку. Рукав гимнастерки был мокрым от крови.
– Давай перевяжу, - Мозжилкин вынул перочинный нож, разрезал рукав... Рана была небольшой. Полоснуло осколком, будто порезало, но неглубоко и кость не задело. С таким ранением и в санбат идти неудобно.
Мой осколочек, - занудно возник Баулин.
– Мы же рядом лежали. Мне он и предназначался. Ошибочка, значит, произошла.
– Ты, Баулин, это прекрати, - отчитал его Угольников.
– Следующий раз ложись подальше от меня, да и от всех остальных. Чего это мы за твою невезучесть рассчитываться должны. Или в другой взвод переходи. Вы посмотрите на него: сам невезучий, а его осколки ко мне летят...
– А Глебов что?
– только сейчас увидел лежащего на земле Глебова Логунов.
– До того, - сообщил Угольников.
– Как раз перед тем, как ты пришел. Шальная пуля. А бить по своим, ты что ли приказал?
– Не по своим, по фрицам.
– Хм-м...
– Угольников посмотрел за бруствер, рядом, метрах в двух виднелась воронка.
– Отчаянный ты мужика, Логунов, - признал он.
– Я бы не сумел.
– Так побили бы вас автоматчики.
– Побили бы, - согласился Угольников.
– Но все равно не сумел бы. Птичкин стрелял?
– Нет, твой Григоренко.
– Рыжий!..
– изумился Угольников.
– Как это ты его заставил? Да он у прицела всего раза три - четыре стоял.
Логунов и сам удивился, как это он понадеялся на Григоренко.
– Некому больше было стрелять... А Григоренко сумел. Чего сейчас об этом говорить...
* * *
Со стороны Лепешек, на высотку поднялся танк. Железная коробка и пушка торчит. Издалека не разберешь: наш или немецкий. Танк он танк и есть.
– Этого нам еще не хватало, - увидел танк Угольников.
– Все, хватит мотать, завязывай, - велел он Мозжилкину.
– Баулин, Булатов, вы что, не видите?!
– Не надо, наши, - остановил солдат Логунов.
– Так ведь оттуда фрицы, - напомнил Угольников.
– Нет там больше фрицев. Наши идут. Они немецкие танки разбанзали. Сейчас с автоматчиками разберутся.
* * *
Автоматчики были возле края балки, когда кто-то из них заметил танки. И конечно же, решили что это свои, немецкие танки, которые пошли в обход оврага, через Лепешки, чтобы уничтожить орудия. Увидели и остановились... Поняли, что артиллеристам сейчас будет не до них. Артиллеристы обречены. Сейчас можно уже не ползком и даже не пригибаясь, идти к высотке, где стояли орудия и покончить с ними...
Они и шли. С одной стороны, к орудию приближались танки, с другой - цепи идущих в полный рост автоматчиков.
Когда ударили танковые орудия. Раз, другой, третий. Тогда поняли, что это за танки и повернули. Кто сумел добежать до оврага, тот спасся. Десятка два автоматчиков выбрались из балки и скрылись за холмом.
* * *
"Тридцатьчетверки" подошли к позиции артиллеристов. Люки открылись, из них вылезли танкисты. Все невысокие, молодые, в черных промасленных комбинезонах.
– Все! Отстояли Лепешки!
– веснушки у лейтенанта Иванова светились, будто их специально начистили по такому случаю.
– Видели, как мы их?! Комбриг у нас и стратег и тактик. Это он подсказал: пропустить и ударить с тыла. На машинах ни одной царапины. И твои ребята сильны! Ничего не с кажешь, снайперская стрельба! Головной танк с первого снаряда завалили. А автоматчиков, автоматчиков этих сколько положили... Был у них "Дранг нах остен", теперь "Драп нах вестен!" Только у них, чтобы драпать, почти никого не осталось.
– Вы тоже здорово поработали, - признал Логунов.
– Красиво их в деревне накрыли. И сюда вовремя успели. Еще минут десяток, и нам бы крышка. Они уже вплотную подошли.
– На том стоим! В танковых частях всегда порядочек! У тебя как, все целы?
– Хорошего парня убило. Первый бой у него.
– Обидно, когда в первом бою, - лейтенант помрачнел.
– Только пришел, и на тебе. Хотя, когда старичков теряешь, тоже обидно. Привыкаешь, как братья...
– Что дальше делать будем, лейтенант?
– Ждать будем. Они теперь думают, что у нас здесь не меньше танкового полка и артиллерийский дивизион. Когда оправдываться будут перед своим начальством, там такого наговорят... Если фрицам и взаправду Лепешки нужны, они сюда такую силищу могут стянуть, что, мамочка моя, даже страшно становится...
– но по тому, как говорил об этом лейтенант, по его веселым глазам видел Логунов, что нисколько тому не страшно.
– В танковой бригаде не приходится тужить. Будем держаться.
– Думаешь, нужны им Лепешки? Опять пойдут?