Повесть о первом взводе
Шрифт:
– Не знало, - подтвердил Мозжилкин.
– Это точно... Раз такое дело - будем ждать. Но по мне, так могут и не приходить. Я лично в гостях не нуждаюсь.
– А если дотемна не появятся, ждать не будем, - напомнил Угольников.
– Как, Логунов? Если не подойдут до темна, на машину и к своим?
– Если, - неохотно ответил Логунов.
* * *
Из-за далекого бугра, на горизонте, черным жуком выполз танк. Неслышно выполз и застыл. Потом медленно продвинулся вперед и снова остановился.
"Разведка, - понял Логунов.
– Остальные там, за бугром.
А танк снова продвинулся вперед и встал. Так, короткими рывками, как перебежками, он добрался до поворота дороги, откуда хорошо были видны искромсанные, разбитые немецкие танки, и Лепешки, и высота, на которой окопались артиллеристы. Теперь это были не бесшумные медленные движения, а быстрые броски, с громыханием мотора, с лязгом гусениц. Недалеко от сожженной колонны танк встал.
Логунов инстинктивно вжался в край окопа. Чувствовал, как тщательно обыскивают высоту в перископ танкисты, и ему казалось, что самое важное сейчас - укрыться от их взглядов. Если они не увидят его, то не увидят и все остальное. А ложные позиции они должны увидеть. Непременно должны.
Танк стоял долго. Потом неожиданно развернулся и пустился наутек, на предельной скорости, виляя то в одну сторону, то в другую, будто опасался получить снаряд в корму.
Танк пропал за бугром, в степи снова стало тихо и пустынно. А минут через двадцать, опять выполз из-за бугра. Тут же за ним показался второй, следом выкатил третий...
"Начинается...
– Логунов глянул на часы.
– восемнадцать с хвостиком. Задержись танки еще на каких-нибудь два часа, взвод покинул бы высоту... Но что об этом думать, если вот они, здесь.
Логунов насчитал тринадцать танков. За ними пылили три грузовые автомашины. В бинокль он видел сидящих в машинах автоматчиков в касках и пятнистых плащ-палатках. Нашим танкистам, что укрылись в селе, этот участок дороги не был виден, и Логунов, как условились, выпустил в небо две красные ракеты.
– Сержант, пехота...
– оторвал от наблюдения за танками Трибунский.
Логунов оглянулся. Рассыпавшись редкой цепью, к балке шли немцы, десятка два. Видимо, хотели, в разгар танковой атаки, выйти артиллеристам в тыл. Пусть хотят. Но присмотреть за ними надо: когда выйдут из балки, перебросить им навстречу один из пулеметов.
* * *
Немецкие танки остановились на приличной дистанции от села и стали обстреливать Лепешки. Знали, что там где-то стоят наши машины. Но били наугад, по площади. Вскоре загорелся дом и столб черного дыма поднялся в безветренное небо. Потом загорелись еще два дома. Видимо, немцы, убедились, что ответный огонь им вызвать не удастся, и решили поджечь деревню, заставить наши танки выйти из укрытия. Но и это ничего не дало. Логунов видел, как одна из наших машин, стоявшая у загоревшегося дома, осторожно, чтобы не выйти на открытое пространство, перебралась к соседнему строению и укрылась за ним.
* * *
Неожиданно невдалеке разорвался снаряд, следом за ним - второй. Расчеты залегли. Рвануло еще два раза. Логунов выглянул за бруствер. Танки, как
"Мины...
– наконец дошло до Логунова, - они где-то минометы установили". Рвануло еще. На этот раз, на "пятачке" покинутом артиллеристами. Вместе со столбом земли взлетели обломки ящиков из-под снарядов.
"Прямое попадание, - привычно отметил Логунов, - быстро они накрыли наши орудия. Ладно, пусть громят. Им поспокойней. И нам поспокойней. Если бы мы на запасные не перебрались, они бы сейчас нас как раз и достали. Откуда стреляют? Где-то близко... Из оврага...
– Логунов вспомнил: когда пехота перебиралась в балку, ему показалось, что солдаты что-то несут... Минометы несли... Конечно из оврага, - он вскинул бинокль: - Все правильно, вот и корректировщик... Этих надо убирать... Кого послать?.."
Пригнувшись, пробрался к Логунову Птичкин и встал рядом, у бруствера.
– Сержант, они в балке укрылись. Как только откроем огонь, засекут наши позиции. Хана нам тогда. Что-то делать надо.
"Птичкина и послать, - решил Логунов.
– Чтобы наверняка, надо двух... Гогебошвили рвется в бой ... Птичкина и Гогебошвили".
– Посмотри, на краю балки головка торчит - Логунов передал ему бинокль, - там наблюдатель. Видишь?
– Вижу... Корректировщик.
– Из балки они и стреляют. Должно быть два миномета. Будем убирать.
Мина грохнула совсем близко, и они присели. Щит орудия окатило градом осколков. Кажется, минометчики постепенно выходили на взвод.
– Ты и Гогебошвили...
– Не хотелось Логунову посылать туда ребят... Метров семьсот до балки. Если ползти, то как раз к ночи и доберуться. Следовало большую часть пути проделать бегом. А заметят, значит, все, нет тебе уже дороги ни вперед, ни назад. Там и останешься. Проще бы самому пойти. Еще неделю - да что там неделю, два дня тому назад - он и пошел бы. А сейчас нельзя. Сейчас надо оставаться со взводом.
– Будь спокоен, командир, - понял Логунова Птичкин.
– Сделаем и вернемся. Корректировщика снять надо.
Снова невдалеке от орудия грохнула мина. С противным клекотом рассыпались осколки. Кто-то вскрикнул. Логунов и Птичкин обернулись. Возле орудия стоял на коленях Григоренко, выставив вперед окровавленную руку. Возле него, тоже на коленях, скрываясь от осколков за бруствером, стояли Трибунский и Гольцев. Гольцев резал ножом рукав гимнастерки Григоренко, Трибунский рвал зубами обертку индивидуального пакета.
– Сейчас соберусь, - сказал Птичкин.
– Ты присматривай за Гогебошвили, чтобы не зарывался. Нам шофер нужен. Действуйте быстро и осторожно. Надо наверняка. Я к Угольникову. Когда будете готовы, махни рукой. Откроем огонь. После третьего снаряда выходите.
* * *
Угольников велел открыть два ящика осколочных.
– Ты только попробуй промазать, - скрипел он, - если с первого снаряда этого фрица в рай не отправишь, я тебя из взвода выживу. Сам пойду к командиру полка просить, чтобы тебя к Белякину в помощники определили. До конца войны будешь портянки считать.