Повесть об учителе
Шрифт:
С этой мыслью и вошёл в школу.
В учительской уже многолюдно. Поздоровался. На его приветствие сидевшие поблизости учителя ответили сухо и в последующие минуту в общение с ним не вступали.
Усмехнулся про себя: Понятно... Свои гирьки уже раскинули. Знают, в какую сторону подул начальственный ветер.
Открыл школьный журнал его любимого 10-го "А" класса, прошёлся взглядом по столбику фамилий. Эх, ребята... вот кого ему будет не хватать в последующей его жизни.
... Перед его лицом замельтешила в каком-то залихватском воздушном танце крохотная мушка. Досадливо
И тут его осенило: да она же доверяет мне! А что? Разве у таких крохотуль не может быть этого чувства? Тогда спасибо за доверие.
Присмотрелся к ней. Это же мушка-дрозофила! Та самая, которую генетики привлекают к своим научным изысканиям. Значит, ты у нас ещё заслуженная. А то, что опять столь показательно закрутилась именно возле моего лица, принимаю как солидарность со мной. Спасибо, дорогая!
Этот эпизодик с крохотным летающим существом поубавил у Левашова напряжённости перед неприятным для него действом. Теперь уже чувствовал себя не столько ответчиком на этом предстоящем суде под видом педсовета, сколько независимым наблюдателем. Ну, ну, посмотрим, как начнут раскручивать его ответ любознательному ученику. Но как бы ни крутили, вбить в него страх, что удалось сотворить со многими его коллегами, с ним, господа идеологические инквизиторы, такое не получится.
Вошла директриса, а с нею... Ну, конечно же, как он и предполагал, товарищ Зенчик. И снова внутренняя усмешка: во, какое к твоей персоне внимание! Цени.
Директриса заняла своё председательское место, а Зенчик сел среди учителей. "Демократично, -- отметил Левашов.
– - Так сказать, в гуще масс. Ну-ну, посмотрим, как эта демократичность покажет себя в дальнейшем".
– Уважаемые коллеги!
– - начала директриса.
– - К нам на педсовет прибыл заведующий идеологическим отделом нашего района Геннадий Викторович Зенчик. Поприветствуем его!
После хлопков и небольшой паузы, подчёркивающей значимость присутствия столь важного лица, приподняла над столом листок бумаги.
– Сегодня нам предстоит рассмотреть несколько вопросов... На нашу школу поступила разнарядка: распределить среди учеников тридцать билетов в ледовый дворец на хоккейный матч Беларусь -- Грузия. Возможно, на нём будет присутствовать президент. Билеты для школьников со скидкой. После матча для молодёжи -- дискотека. Бесплатная. Приход наших учеников на этот матч -- своего рода проверка их патриотизма. Так что прошу отнестись к решению данного вопроса со всей ответственностью. Билеты распределим по старшим классам. Классные руководители, пожалуйста, подойдите ко мне...
Потом минут пять журила за слабую наполняемость оценками классных журналов у таких-то и таких-то учителей. Попал в их число и Левашов.
Что верно, то верно: здесь он пока в отстающих. Только много ли проку в этой наполняемости, если к концу четверти всё равно оценит знания каждого? А текущая оценка в журнале -- показатель весьма переменчивый. Поставь он "неуд" Нине Фроленковой, когда "проходили" кронштадтское восстание,
Ну, что ещё назидательного скажет нам наша школьная начальница? Не пора ли переходить к главному, ради чего и собрали учителей?
Как в воду глядел.
...
– А теперь об очень неприятном случае, который вчера произошёл на уроке истории у Ильи Алексеевича Левашова...
Тот эпизод пересказала, разумеется, со своими акцентами.
– - Вы представляете... Учитель вместо того, чтобы одёрнуть ученика, задавшего провокационный вопрос явно не по теме урока, пустился в объяснения, которые противоречат государственной идеологии. Я подчёркиваю: государственной. У нас не частная гимназия. Но и там непозволительно топтать то, что свято для нашего народа. "Линия Сталина" -- не просто полоса укреплений, возведённых перед войной неподалёку от Минска. Она стала символом героического сопротивления фашистскому нашествию. Какие там шли бои в июне 41-го года, кто теперь с точностью скажет? Но доподлинно известно: бои были, и "линия Сталина" сыграла свою героическую роль. А вы, Илья Алексеевич, почему-то утверждаете обратное, и более того, пытаетесь, мягко говоря, вашу ошибочную точку зрения внушить ученикам. Нетактично повели себя со мной, когда я пыталась вас поправить.
От ошибок, разумеется, никто не застрахован, и я надеюсь: за сутки вы одумались и сейчас найдёте в себе мужество ваше заблуждение о "линии Сталина" перед нашим коллективом признать. А не признаете... Тогда придётся ставить вопрос уже по-другому: о вашей профессиональной пригодности работать в школе.
Такой выжидательной тишины на их педсоветах давно уже не было.
Левашов медленно поднялся. Обвёл глазами собравшихся. Домашние заготовки своего выступления, сцепленные логической цепочкой, память куда-то задвинула. Ладно. У него есть что сказать. А нужные слова найдутся.
– Зачем мы в школе? Только лишь для того, чтобы учить детей физике, математике, истории и прочим наукам? Не только. Чтобы ребячьи души были чисты, чтобы их не отравляла фальшь. А нас, учителей, заставляют вгонять её в их души под видом государственной идеологии. Кому она нужна эта идеология? Прежде всего власти, чтобы её удержать, чтобы не было никакого сопротивления произволу. Рабская покорность -- вот что она несёт...
– Илья Алексеевич!
– - властно оборвала директриса.
– - Вы не на оппозиционном митинге.
– Знаю. Но если это педсовет, прошу меня не перебивать... Вот вы, Татьяна Сергеевна, объявили нам, что надо распределить среди школьников билеты в ледовый дворец. Мы знаем: хоккей страстно любит наш правитель...
– Не правитель, а президент, -- опять встряла директриса.
– Я называю вещи своими именами. Именно правитель, потому что он правит страной. Правит по-диктаторски, и это всем давно хорошо известно...
Внутренний голос-светофор зажёг красный свет. Стоп! Опасно. Это уже политика. Но страх отброшен. Сколько же можно втягивать голову в плечи!