Повесть об учителе
Шрифт:
Охотился в книжных магазинах за интересной для него исторической литературой, размышлял над прочитанным, делал выписки.
И по-прежнему работал в строительной бригаде.
Фёдор ему:
– Да брось ты свой институт! Зачем тебе в будущем хилая зарплата учителя? Ведь у меня ты получаешь вдвое больше.
– Ценю это, Федя, ещё как ценю! Но и ты, наверно, слышал: не единым хлебом жив человек.
Фёдор усмехнулся:
– Слышать-то слышал. Только ведь в этой жизни аппетитно пожевать -- разве пустяки? Эх, Илюшка!.. (Вздохнул). Хорошим ты у меня стал плотником. Но как был чудаком
– Научит, Федя, непременно научит, -- обнадёжил Илья.
– - А я уж буду учить ребят. Может, после моих уроков, что-то путное из них и получится.
Пашка, долгожданный Божий дар, родился, когда Левашов уже заканчивал институт. Вот была радость! Едва Ольга оправилась после родов, подхватил её на руки и закружил по комнате, припевая:
Ах, как славно заживём
Мы теперь уже втроём!
Жена ответила поцелуем.
Оба педагога разработали целую систему Пашкиного воспитания. Родительская ласка -- да, но без сюсюканья! Ответственность с малых лет. Обязанности по дому. Ну и прочее, что надо для будущего мужчины.
В семь лет Пашка уже ходил в магазин за хлебом. Выкладывал сдачу. В десять покупал продукты для одинокой соседки-старушки, обездвиженной после инсульта. Неплохо учился. Однако пай-мальчиком не был. Участвовал в мальчишеской драке -- двор на двор, -- получив синяк под глазом. После дождя, играя с приятелями во дворе в футбол, угодил грязным мячом в проходившего мимо пенсионера. То-то было крику! На шум Ольга выглянула с балкона. Пашка, паршивец, стоял перед пенсионером, потупив голову.
Получил взбучку и от родителей.
Ольга:
– Я знаю этого человека. Живёт, по-моему, в третьем подъезде. Его фамилия не то Трубников, не то Прудников. Он, когда был в группе народного контроля, приходил к нам проверять расход электроэнергии...
– Полезная информация, -- подытожил Илья. И уже сыну:
– Так вот, разыщи его и непременно извинись. Иди прямо сейчас. Наверно, он уже дома. Не пойдёт же на улицу в замаранной рубашке.
Минут через двадцать Пашка вернулся.
– Нашёл жертву своей небрежности?
– - спросил отец.
– Нашёл.
– Извинился?
– Извинился. Я ещё сказал ему: "Давайте я постираю вам рубашку и выглажу. Я это умею".
– А он?
– Засмеялся и пожал мне руку.
Родители переглянулись.
– Теперь мы с мамой тобой довольны, -- закрыл инцидент Левашов-старший.
– - А в будущем с людьми будь внимательнее. И с мячом, и без мяча.
Годы, годы... Казалось бы ещё недавно он входил в новый для него мир школьной педагогики словно на цыпочках. Мир этот таил в себе столько нюансов и неожиданностей, что на первых порах перед очередным уроком, испытывал глубоко затаившуюся робость. Хотя предмет свой знал и старался говорить уверенно, но эта робость ещё долго пульсировала в нём. Сможет ли достойно ответить на подковыристый вопрос, не соскользнёт ли к монотонной занудливости, не сорвётся ли от какой-то ребячьей выходки?
Смог. Не сорвался. Всё-таки командирские годы дали ему немало: там ведь тоже педагогика.
Во время зимних каникул ходил с десятиклассниками в лыжный поход.
... В день его рождения к нему домой заявились с полдюжины десятиклассников -- делегация. Поздравили. И тут Климович принёс из прихожей внушительный пакет, больше напоминающий мешок. Стал развязывать.
– Это что за агрегат?
– - изумился Левашов.
– - Пружины, рукоятка... Ага, силовой тренажёр.-- Голос посуровел.
– - Ценю ваше добросердечие, но подарков из магазина не принимаю.
Климович:
– Это не из магазина, Илья Алексеевич. Сами сделали. Знаем: спорт вы уважаете. Видели вас в спортзале.
Он припомнил... Да, было. Зашёл туда размяться, а там урок физкультуры. Ничего, хватило на снарядах места и ему. Сделал "склёпку", на кольцах -- "угол", подтянулся на перекладине десяток раз...
Былое лейтенантское тщеславие: знай наших!
Видимо, тот его "заход" ребятам запомнился.
Взявшись за ручки тренажёра, растянул пружину.
– Ого! Крепенько. Да тут и для ног устройство, и спину можно качать. А уж руки -- само собой.
Подарком был тронут.
– Ну, мои дорогие Кулибины, это то, что мне надо.
– - Прижал руку к сердцу и на несколько мгновений застыл. Потом стал по стойке "смирно".
– - Моё вам физкультурное спа-си-бо!
– - Озорно повёл плечами.
– - Где мои семнадцать лет, если уже сорок? Но ничего, наберу на вашем тренажёре силёнок и когда-нибудь войду к вам в класс на руках. Надо же иногда мозги встряхнуть!
После визита "делегации" его долго не покидало ощущение какой-то особой приподнятости, когда не так уж давят неизбежные проблемы и всякого рода бытовые неурядицы.
Быть на своём месте. Уверенно быть. Это ли не мерило профессиональной состоятельности! Размышляя на эту вечную тему, подытожил: Ну что, Илья Алексеевич... Ты не ошибся в выборе профессии.
Хорошее настроение, как лёгкая морская волна, ласково шуршащая по песку. Гладит, напевает... Кажется, что эта гармония моря, суши и неба навечно вросла в окружающий мир. Но в атмосфере что-то сдвинулось, и налетевший ветер смял эту умиротворённость. Море, оскалившись белыми гребнями волн, яростно захлестало. И уже нет у него никакого ритма, никакой гармонии. Злобно ревёт, плюется на берег мусором. Клокочущий хаос.
К переменчивости погоды люди всё-таки привыкают. Да и синоптики не дремлют. Но привыкнуть к катаклизмам в общественной жизни куда труднее. И где их взять этих предсказателей? Мало кто мог предположить, что в результате вполне демократических выборов бывший директор заурядного совхоза, объявивший себя непримиримым борцом с коррупцией, став президентом, ринется к личной диктатуре и начнёт старательно вытаптывать ещё слабые ростки демократии первых постсоветских лет. А где диктатура, там общественная жизнь всё больше напоминает казарму.