Повести и рассказы
Шрифт:
Не выпуская руки Лидии, я припустил вниз по ступенькам, перепрыгивая сразу через две, а то и через три.
— Харви, что ты делаешь? — крикнула Лидия, которая, споткнувшись, едва не сломала себе шею.
— Устанавливаю рекорд профессиональной трусости, — ответил я. — А ты постарайся от меня не отстать. Хотя бы потому, что я люблю тебя.
Я по-прежнему волочил ее вниз по ступенькам, но уже чуть осторожнее.
— Харви, пожалуйста…
— Господи, глупая девчонка, я же и вправду насмерть напуган. Неужели ты еще не поняла, как
— Если я глупая, то почему ты меня любишь?
— Помолчи, пожалуйста.
Мы преодолели, должно быть, этажа четыре, когда наверху хлопнула дверь. В следующий миг мимо нас прогромыхал лифт, который вызвали наверх.
— Осталось восемь этажей! — выкрикнул я.
— Харви, а ты, кажется, не столь уж умен, — задыхаясь, проговорила Лидия. — Будь у тебя голова на плечах, ты бежал бы вверх, а не вниз.
Лифт уже спускался. Он остановился как раз на нашем этаже, но мы успели проскочить прямо перед открывающимися дверями. К тому времени, как они совсем открылись, мы уже были на следующем этаже. Кто нас охранял, я даже не представляю. Мы были измучены, Лидия еще не оправилась от трех коктейлей, но мы каким-то чудом скатились на первый этаж, ни разу не оступившись, не упав и не пересчитав носом ступеньки, хотя это должно было неминуемо случиться. По дороге я думал лишь о том, что должен овладеть карате, а затем вернуться и переломать все кости одному консьержу.
Со спустившимся вслед за нами лифтом мы разминулись буквально на какой-то волосок. Едва мы выскочили в вестибюль из служебного хода, как двери лифта распахнулись и из него высыпали Сарбайн, его головорез и тщедушный консьерж. Не чуя под собой ног, мы с Лидией рванули к дверям, в которых чуть не столкнулись с двумя пожилыми парами, только что приехавшими на такси. Не успев ни поблагодарить, ни благословить их, я выволок Лидию на улицу и едва не оглушил диким воплем уже трогающегося с места таксиста.
Такси остановилось. Я распахнул дверцу, затолкал внутрь Лидию, сам козлом скакнул следом и захлопнул дверцу.
— Куда прикажете? — невозмутимо спросил таксист.
— Вперед! — выкрикнул я. — И — побыстрее.
Машина заурчала, рванулась вперед и как раз в эту секунду на улицу выскочили Сарбайн со своим сподручным. Обернувшись, Лидия задумчиво произнесла:
— Дядя Марк со своим преданным помощником, Кровавым Сэмом. Телами мы врозь, но душой вместе. Посмотри, Харви, у меня не осталось красного пятна от пластыря?
Я свирепо мотнул головой.
— Слушай, приятель, ты не забудешь сказать, куда мы едем? поинтересовался таксист.
По сравнению со мной, все еще дрожавшим, как осиновый лист, и мокрым, как мышь, Лидия казалась совершенно спокойной. Что ж, как-никак, мне уже было тридцать пять, и я только что кубарем свалился с двенадцатого этажа. Все мои попытки объяснить водителю, чего именно я от него хочу, воспринимались, должно быть, как мычание подвыпившей коровы. Тем более, что я отвернулся от него в другую сторону, высматривая Сарбайна.
Наконец, я исхитрился и объяснил водителю, что мы хотим попасть в Центральный парк, но сначала пару раз прокатиться вокруг. В ответ на мою просьбу таксист обернулся и смерил меня подозрительным взглядом, после чего, убедившись, что я не сбежал из сумасшедшего дома (так, во всяком случае, я себе польстил), последовал в нужном направлении.
Тем временем Лидия безуспешно пыталась заколоть зияющую в платье прореху булавкой.
— Помоги же мне, Харви, — попросила она.
Я попытался, но руки мои так дрожали, что Лидия покачала головой и улыбнулась.
— Бедный Харви, — сказала она. — Ты ведь и в самом деле трусишка. У тебя хоть деньги-то есть, чтобы за такси расплатиться? Я оставила там свои пальто и сумочку… Постой-ка, а, может, я забыла сумочку на столе в баре?
У меня нашлось одиннадцать долларов.
— Я бы не назвал свое поведение трусостью, — с достоинством произнес я, чуть-чуть отдышавшись. — Просто у меня есть нормально развитое чувство самосохранения.
— Бедный Харви, — снова вздохнула Лидия. — А ведь ты и вправду в очередной раз спас мне жизнь.
— Во второй. И перестань называть меня бедным Харви! Что, вообще, ты себе позволяешь? Позволяешь каким-то подонкам силой засунуть тебя в такси. Ты хоть визжать-то пыталась? Лягаться? Кусаться?
— А тебе приходилось кусаться, Харви?
— Вообще-то, по натуре я достаточно кусачий, — криво усмехнулся я. Но речь сейчас о тебе.
— Я не хочу с тобой ссориться, — миролюбиво сказала Лидия. — Честное слово. Скажи мне по правде — ты хоть раз дрался с кем-нибудь? Врезал кому-нибудь по морде?
— Чем? Я вешу всего сто сорок два фунта.
— Ну и что?
— Как бы то ни было, мы с тобой спаслись.
— Да, ты прав. Чего-то я устала, Харви. Мы вернемся в этот отель?
— Нет.
— Куда же нам деться?
— Не знаю.
— Ладно, что-нибудь придумаем. Ведь не может это продолжаться до бесконечности?
— Что именно?
— Езда на машине. Сколько можно колесить на такси? Слушай, Харви, сколько мы уже с тобой знакомы?
Я призадумался, потом сказал, что около четырнадцати часов плюс-минус полчаса.
— Четырнадцать часов?
— Да, примерно.
— Ты хочешь сказать, что прежде я тебя не знала? И никогда даже в глаза не видела? Неужели это правда?
— Да, Лидия.
Она закрыла глаза, а такси тем временем свернуло к Центральному парку и водитель спросил:
— Слушай, приятель, ты уверен, что хочешь покататься вокруг парка?
— У меня в кармане есть одиннадцать долларов. Этого вполне хватит, чтобы немного прокатиться. У нас выдался тяжелый день и мы устали, как собаки, так что не рыпайся, а покатай нас.