Повести
Шрифт:
– Буде!
– оборвал челобитный дьяк.
– Изрядно, бояре, учен. Лучше нас с вами...
Заспанная голова в теремном оконце затряслась от смеха.
– Це-сарь! Дай сахарку!
– прокричал за дьячей спиной попугай.
Дьяк, оборотясь, посмотрел на кричавшую птицу. Взгляд скользнул по столу с лебяжьими перьями и букварем. Усмешка раздвинула заросшее космами лицо. Забавная мысль взбрела на ум.
Он раздельно четырежды хлопнул в ладоши.
4
Теремные слуги ввели в палату оробевшего отрока.
Синие глаза
– Ступайте! Не надобны!
– сказал дьяк слугам и молвил: - Здорово!
– Здорово, дьяк! Прощай, дьяк!
– закричали попугаи.
Отрок, попятившись, боязливо уставился на птиц.
– Диво тебе?
– со смехом сказал дьяк.
– Не страшись попугаев - они пригожие. Да ближе ступай. Пошто оробел, грамотей?
Холоп нерешительно двинулся к клетке.
– И чин у меня есть, - молвил дьяк, - а грамоте куда хуже твоего знаю. Просто сказать - ступить не умею, по псалтири едва бреду...
– Взяв со стола букварь, он протянул его отроку.
– Вот што надумал: обучи для потехи птиц грамоте.
Холоп, все еще робея, усмехнулся и, взглянув на клетку, бережно развернул букварь.
Азбука.
На полях - указ-правило. На одном листе голубок и подпись: "Не скоро поймаюсь", на другом - кулак и подписано: "Сильно бью".
– Што тут первое?
– спросил дьяк.
– Первое тут большая полная государева титла.
– Сие разумно. А то все "цесарь" да "цесарь". Нешто наш государь немец? Ну, теперь читай!
Цепкие когти стиснули поперечные жерди клетки. Птицы разинули клювы и забили крыльями.
На свету, как тонкая цветная ткань, повисла лазоревая пыль.
– "Великий государь, царь и великий князь Борис Федорович, всея Руси самодержец!.."
– ...самодержец!
– повторили попугаи.
Отрок внезапно прыснул со смеху.
Затрещина прозвенела под крестовыми сводами. Дьяк быстро вырвал у холопа букварь.
– Ну, ты, шпынь*!
– просипел он.
– Кнута не ведал?!
– В страхе крикнул палатным слугам: - Сведите его иным ходом, да не шумко, штоб никто не приметил!..
_______________
* Ш п ы н ь - дерзкий балагур, буян.
Оставшись один, он долго озирался, вытирая пот.
5
Вытолканный из теремов холоп брел Ивановской улицей на Варварку, где с весны стояли домочадцы Телятевского.
В Китай-городе, за Гостиным двором, шел правеж* - выбивали из должников "напойные деньги"*. Царь Борис закрывал кабаки, но все же их было вдоволь. В Москве холопу было тоскливо. Заслышав крики, он пошел быстрей...
_______________
* П р а в е ж - от "править", "доправлять": взыскивать с кого-нибудь долги, недоимки; применялся в России в XVI и XVII веках и состоял в том, что неимущего должника выводили на площадь и били длинными палками по ногам до тех пор, пока он не соглашался заплатить долг; иногда "правеж" продолжался в течение целого месяца.
* Н а п о
Вспомнил родной Черниговский край - пчелиные угодья в лесу, куда он, бывало, уходил с Грустинкой. Дупла и пни стояли, залитые медом. Пчелы гроздьями усеивали ветви. Пчел собирали звуками рожка...
Пройдя огородами на княжий двор, он пошел мимо служб и жилых строений.
Холопы седлали для молодого князя чалого Звёздку. Конь зевал, обнажив челюсти; через весь его лоб шла лысина. Грива и хвост были до половины черны.
У крыльца пересмеивались боярские девки и грызли хрупкий, зернистый сахар.
Венцы вроде теремков качались на них, унизанные туманной ряской. Они затормошили его, закричали все разом:
– Отколе идешь?
– Чего смутный такой?
– Да молви что-нибудь! Немта!*
_______________
* Н е м т а - немой.
– Иду я из терема государева, - сказал он, усаживаясь на приступках.
– Попугаев смотрел. Я их грамоте учил...
– Потешаешься!
– закричали девки.
– По глазам видать - обманываешь!
– Да ей же нет. Обучал я птиц государевой титле. Ну и смеху было...
На крыльцо в алой дорожной ферезее*, с витой плетью в руке вышел княжий сын Петр.
_______________
* Ф е р е з е я, или ф е р я з ь, - старинная русская верхняя одежда, очень длинная, с длинными рукавами, без перехвата в талии и без воротника.
Холоп, не видя его, продолжал:
– Начал я, стало быть, по букварю титлу вычитывать, а попугаи-то - за мной, по складам: "...всея Русии са-мо-дер-жец..." Не лгу! Истинно так!
– Скоморошишь!
– Мысленно ли то?..
Витая плеть, свистнув по крылечным перильцам, ожгла спину холопа.
– Эй! Што про великого государя молвил?!
– заорал, сбегая вниз, княжич Петр.
6
В приказе, куда приставы привели холопа, было чисто и тихо. Медный рукомойник висел у печи. В железных подсвечниках торчали сальные свечи. Дьяк и судья вслух читали доносы и просьбы. Перья скрипели на столах, крытых багряным сукном.
Со двора доносился крик:
– Да мы ж, как воеводе били челом, рубль денег дали, да княгине его полтину, да племяннику гривну, да людям их столько ж! Пусти нас, служивый, вот те крест - негде гроша взять!
– Ступайте! Недосуг нынче.
– Эх ты, рожа жаднущая и пьяная!
– раздался голос, и тотчас кто-то быстро побежал от избы прочь...
– Кого приволок?
– спросил дородный, большеухий судья у пристава.
Тот, склонившись над столом, что-то тихо сказал.
– Вона ка-а-ак!
– молвил судья и задвигал ушами.
– Это дело высокое. Надобно учинить особый сыск, тайно. Покамест на съезжую его...
Обитая войлоком дверь съезжей избы затворилась.
Шагнув из полутемных сеней на свет, отрок вступил в клеть с одним малым, забранным решеткою оконцем.