Повести
Шрифт:
Через лоб коня шла лысина, грива и хвост были до половины черные.
– Батюшка!
– крикнул приезжий, завидев Телятевского.
Отец и сын поцеловались.
– Подобру ли, поздорову ехал?
– спросил князь.
– Ничего, - молвил Петр.
– Конь маленько храмлет.
– Ну, каково детей да людей моих бог хранит?
– Дён через пять пойдут за нами следом. Скарб укладают.
– А на Москве што?
– На Москве в Юрьев день смутно было. Холопы о выходе челом били вор Косолап народ
_______________
* По другим сведениям, крестьяне Болотниковы происходят из тверской вотчины князей Телятевских.
2
Рыжий осенний лес принял поутру беглого холопа. Он быстро шел по берегу, обходя рыхлые клинья отмоин у речных излучин. Москва и Хлопок-Косолап остались давно позади.
В полдень рыбные ловцы, прозываемые кошельниками, накормили его рыбой. Никто не спросил, куда он держит путь.
Сновали по реке челноки. Скоро стали встречаться и струги. В них сидели беглые. "Ярыжки* в стругу, привыкай к плугу!" - дразнили их с берегов.
_______________
* Я р ы ж к и - судовые рабочие на Волге.
Под вечер третьего дня холоп услыхал песню:
Сотворил ты, боже,
Да и небо, землю.
Сотворил ты, боже,
Весновую службу.
Не давай ты, боже,
Зимовые службы,
Молодцам кручинно,
Да и сердцу надсадно.
Кинувшие "зимовую" службу стрельцы гребли посередине течения.
А берите, братцы,
Гнуты весельца!
А садимся, братцы,
В быстры стружочки!
Да и грянемте, братцы,
То ли вниз по Волге.
Сотворим себе сами
Весновую службу...
Беглые приняли холопа.
– Гость - гости, а пошел - прости, - сказали стрельцы.
– Плыви с нами, места в стругу хватит.
Они посмеялись над его малым ростом и впалою грудью. Он усмехнулся и промолчал.
Дикий черный лес стоял кругом. В лесу неведомо кто жег костры. Минуя их, то нос, то корма струга становились багряными.
– Тебя как звать?
– спросил холопа молодой парень с рябым плоским лицом и злыми глазами.
– Ивашкой.
– А я Илейка буду. Тоже с Москвы убёг. Жил я там у дяди своего, у Николы-на-Садах...
Они помолчали.
– На Волге-то вольно будет?
– спросил Ивашка.
– Вестимо, вольно. Да я-то на Дон сойду либо к терским казакам.
– На Дону живут воры, и они государя не слушают, - сказали со смехом в темноте.
– Боярское присловье!
– отозвался другой голос.
– А я чаю, не на Дону только воры, ворует ныне вся государева земля.
– Да и как не воровать? Воеводы-псы
– Народу из-за них кормиться стало не в силу.
– Эх, Москва, Москва, уж вся-то она на потряс пойдет...
Ивашка с Илейкой притихли. Голоса во тьме звучали ровно и глухо:
– Слыхали мы, будто царевича Димитрия не стало и будто похоронили его в Угличе, а ныне, сказывают, объявился царевич, и скрывают его до поры в монастыре...
– А еще сказывают: у царя Федора сын был - Пётра. Подменил его нонешний государь девкой Федосьей. Девку ту вскорости бог прибрал, а Пётру сбыли неведомо куда.
Илейка широко распахнул в темноту глаза и тотчас снова закрыл их. Лицо его стало и вовсе плоским.
Редкие удары весел рвали черную воду, гасили ненадолго звезды, глушили жалобы стрельцов.
3
Под Касимовом беглые встретили персов и горских черкесов; они везли продавать ясырь - пленных.
За Нижним стоял на мели разбитый струг с московским товаром. Беглые перегрузили товар к себе.
Волга кишела кинувшим службу людом. Стрельцы и холопы плыли в стругах и челнах. Иные из них составляли ватаги - промышлять рыбною ловлею; другие шли на Оку, под Муром, собираясь "торговых перещупать", - поджидали с верховьев караван.
На Гостином острове близ Казани беглые сбыли товар. Стрельцы подивились: ни черемисов, ни ногаев не было видно.
На берегу сидел бурлак.
– Эй, ярыжной!
– окликнули его стрельцы.
– Пошто ныне ясашных людей* не стало?
_______________
* Я с а ш н ы е (ясачные) л ю д и - так назывались в XVII веке народы Поволжья, Урала и Сибири, обложенные податью - ясаком; подать эта чаще всего собиралась пушниной.
Бурлак обернулся. Темный рубец от лямки виднелся на его груди.
– Да всё воеводы, - сказал он.
– Едучи по реке, ясашных людей пытают и грабят; рыбу и жир у них отнимают. Оттого среди ясашных людей и стала измена, и на Гостиный остров они не приходят...
Стрельцы, покачав головами, воротились на струг...
Братья Глеб и Томило подбили беглых идти ватажить.
– В Астрахани подрядимся, - сказали они Ивашке.
– Ты-то пойдешь в ловцы или иное задумал?
– Пойду, Глебушко, - молвил Ивашка, - куда вы, и я туда же. Любо мне с вами.
А Илейка - тот сплюнул на воду и озорно засвистал...
Упругая литая гладь качала струги. Распахивалось орлиное раздолье плесов. Новгородец Ждан песнями бил челом Волге, и всем было легко и вольно. Только двое таились молча: Илейка да хмурый, с рысьими глазами стрелец Неклюд.
Рябой, плосколицый холоп не помнил родства. Однажды Неклюд больно попрекнул его этим. Илейка впился в него глазами. Так стояли они долго волчонок против барса.
"И кто из них лютей будет?
– подумал Ивашка.
– Пожалуй, Илейка..."