Поймать хамелеона
Шрифт:
Скандал, конечно, был. Не столь великий, каков мог быть раздут, но все-таки имел место. Он произошел вскоре после того, как они вернулись в усадьбу. Глашенька отозвала брата и нового, но уже бывшего жениха. В стороне от шумного общества и состоялся разговор.
В итоге Михаил и Олег помирились. Воронецкий даже принес извинения, не сразу, конечно. Поначалу он негодовал, впрочем, навязать своего мнения сестре так и не смог. Да и супруга его Ульяна Родионовна встала на сторону Котова и Глашеньки. И хоть Миша и считал себя правым, потому что заботился о сестрице, но, в конце концов, признал, что ошибался,
А вот господин офицер отступаться не соглашался, даже порывался вызвать соперника на дуэль. Но тут Олег не церемонился, и Андрей Сергеич отказался от своих намерений: и жениться на Глафире, и стреляться — по щелчку пальцев, в буквальном смысле, разумеется. А вскоре начал ухаживать за другой барышней.
В обществе шептали всякое, пытаясь найти причины столь стремительного разрыва только что объявленной помолвки. Ответ нашли в скорой свадьбе Глафиры Алексеевна и господина из Петербурга, которого никто не знал, но те, кто с ним встретился, отзывались, как о человеке обаятельном.
Даже пошли романтические истории, впрочем, не так уж сильно расходившиеся с истиной. И Петербург в них был, и поездка Воронецких, и некие обстоятельства, которые не позволили влюбленным быть вместе. Но вот он явился, и иных помолвок уже быть не может. В общем, посудачили и успокоились, найдя новые истории.
Свадьба же состоялась вскоре. Была она тихой и прошла только в небольшом кругу. А после молодые отбыли в Петербург, где проживал господин Котов. Правда, жили они теперь совсем в другом доме, и прислуживал им нанятый Олегом в родном мире слабенький маг первой категории, который прежде работал в доме родителей Олега.
Нанять кого-то в этом мире было невозможно, потому что Котов теперь служил стражем Мари, то есть следил за ее целостностью. Когда-то он не любил этой должности, а теперь был вполне доволен. Она не требовала выискивать ни тех, кого могли использовать для помощи в прорыве, ни магов и существ, которые находились в этом мире нелегально, зато можно было жить жизнью обычного человека и отдавать время семье.
Но в квартире по-прежнему находился портал, и приходилось время от времени им пользоваться, а потому пригласить на службу в дом жителя этого мира не представлялось возможным. В этом случае требовалась работа с сознанием, чтобы прислуга не обращала внимания на странности происходящего, потому-то Котов и привел с собой Никанора Богдановича, который стал и кухарем, и лакеем, и даже нянькой, когда родилась Машенька.
Что до старых знакомцев, то Котовы пока продолжали дружбу и с сыщиком Рыкиным, и с психотерапевтом Ковальчуком. К последнему они были часто приглашены на семейные праздники. Впрочем, пройдет еще пара лет, и жители этого мира забудут о маге и его супруге, но… Можно ведь познакомиться заново, верно?
С Михаилом и его семейством было всё иначе, и в первую очередь из-за Глаши. Это было родство, а не простое знакомство. Впрочем, госпожа Котова могла навещать брата в его поместье, когда пожелает, это ее супруг не мог покидать Петербург, когда заблагорассудится.
Могли и Воронецкие наведываться в гости к зятю в столице, им всегда были рады. А если ему приходилось исчезнуть, то в их сознании,
Для Михаила и его жены, как и для прочих людей, оно бежало своим чередом. И пока они будут становиться старше, Олег останется по-прежнему молодым, да и Глафире Алексеевне стараниями мужа обычного увядания не грозило.
— Я женился не ради нескольких десятилетий, — сказал он, впервые дав приправленное магией зелье Глашеньке. — Ты моя жена по закону всех миров, а потому никто не оспорит моих действий. Раз в год ты будешь принимать это снадобье.
— И что же будет? — с любопытством спросила его супруга.
— Скажем так, твой организм будет заморожен на этот срок, — объяснил Олег. — Сейчас тебе двадцать два года, и если принимать мое снадобье, то тебе еще очень долго будет двадцать два. Однажды ты начнешь принимать его раз в два года, потом раз в три года. Период будет увеличиваться, чтобы мы старели с тобой одновременно, а это будет еще очень и очень не скоро, по меркам этого мира, разумеется.
— А как же нам тогда встречаться с Мишенькой?
— Для этого хватает ухищрений обычных и не совсем обычных, — ответил Олег. — Будем становиться старше при помощи грима и иллюзий там, где они будут уместны.
— А если тебя переведут в иной мир? — вновь спросила госпожа Котова. — Как быть тогда?
— Стало быть, для твоего брата мы отправимся в очень долгое путешествие и осядем там, откуда письма в Россию будут идти очень долго. А когда выпадет возможность, то непременно навестим Михаила Алексеевича и его семейство, — заверил маг. — Но я познакомлю тебя с другими мирами гораздо раньше. Мы непременно отправимся с тобой туда, когда подойдет время моего отпуска.
Впрочем, для путешествия время всё еще не пришло, и отпуск чета Котовых проводила в поместье Воронецких. Причина тому была веская — переход порталом. Глафира Алексеевна вскоре после свадьбы понесла, и рисковать Олег не стал даже ради того, чтобы быстрей добраться до Новгородской губернии через переход на заставу.
А когда родилась Машенька, то уже ее возраст удерживал родителей в родном для нее мире. Решились дождаться, когда ей исполнится пять лет. Хотя переход Марии Олеговне должен даться легче ее матери, потому что дар отца она унаследовала, правда, пока он спал, но взаимодействие с магическим потоком должна была перенести без особых неприятных ощущений, какие ожидали Глашеньку. Однако любопытство было сильней опаски, и потому госпожа Котова ожидала путешествия с предвкушением, а не с тревогой.
Что до остальных знакомцев, то с ним не надо было ни грима, ни выдумок, потому что они сами были магами. Дружба Олега и Степана продолжилась. Правда, виделись они теперь нечасто, но если бывший напарник заглядывал к Котовым, то оставался желанным гостем. Ему неизменно были рады и супруги и Машенька.
В общем, всё и вправду было хорошо. Давно уж позабылся хамелеон и его каверзы, а воспоминание о знакомстве осталось, и вызывало оно улыбку, а не пережитый когда-то страх и подозрения. Да и долгая разлука тоже позабылась. Настоящее было интересней прошлого, и проживать его стоило с удовольствием.