Поймать хамелеона
Шрифт:
Брат, сжав девушке плечи, отстранился и заглянул в глаза:
— Зачем ты молчала? Почему не призналась, чему стала свидетелем? Глупая, жила одна со своим страхом, не разделила, не доверила, измучила меня. Разве же мы не одной крови? Разве бы стал бранить тебя?
— Кхм, — кашлянул Олег, останавливая родственников.
Глашеньке особо нечего было сказать брату на его вопросы, только снова рассориться, чтобы избежать дальнейших расспросов. Ей нужно было время, чтобы найти более убедительные ответы, чем она дала Рыкину и Ковальчуку, или хотя бы подготовиться, чтобы
И девушка воспользовалась возникшей заминкой. Она короткое мгновение рассматривала розыскника придирчивым взглядом, затем улыбнулась ему и произнесла:
— Простите, Олег Иванович, я не поздоровалась с вами. Доброго дня.
— Доброго дня, Глафира Алексеевна, — с улыбкой ответил маг, любуясь легким румянцем на щеках барышни. — Вы чудесно выглядите.
— Благодарю, — она вновь улыбнулась и, взяв брата за руку, повела его к Ковальчукам. — Так неловко вышло, простите нас…
Котов прошел к окну, встал там и в разговор не вмешивался, просто наблюдал со стороны. Наконец-то можно было расслабиться и не думать ни о хамелеоне, ни о магине-нелегалке, ни о ее псевдоучениках, ни даже просто о мистиках. Зато можно было просто стоять и любоваться на течение жизни обычных людей с их обычными страстями, а еще на девушку, которая столь стремительно заняла мысли и раскрасила жизнь одним своим существованием. Да, старшему розыскнику из иного мира в эту минуту на душе было спокойно.
Летний Санкт-Петербург бывал неизменно хорош. Даже хмурые пасмурные дни не портили его великолепия и грациозности. В этом городе с его гранитными набережными, изящными дворцами, золотыми шпилями, восхитительными соборами и широкими улицами царил какой-то особый дух, какого не было в иных городах не только Российской империи, но и, пожалуй, всего мира.
Возможно, это была просто любовь к детищу великого государя, а может, и что-то иное, или вовсе ничего этого не было, а лишь воображалось поклонниками града Святого Петра. Однако он никого не оставлял равнодушным. Его можно было обожать или ненавидеть, но остаться равнодушным совершенно невозможно.
Впрочем, молодой паре в эту минуту не было дела до красоты Петербурга. Он и так уже полюбился что мужчине, что девушке, державшей мужчину под руку. Они неспешно прогуливались по Таврическому саду, негромко разговаривали, и когда девушка, похожая на ангела, смеялась, а мужчина смотрел на нее с улыбкой. Его любование спутницей было неприкрытым и откровенным, но он не стеснялся своих чувств. Только на щеках девушки играл смущенный румянец, однако глаза поблескивали, и это ясно говорило — юному ангелу было приятно.
Впрочем, хорош был и мужчина. Черты его лица дышали благородством, были гармоничны и приятны. Признаться, красивая была эта пара, и на них уже не в первый раз обращали внимание другие посетители сада. Но мужчине и девушке, похоже, ни до кого не было дела. И можно было сказать со всей уверенностью, что они влюблены.
— Не проголодались ли вы, Глафира
— Благодарю, Олег Иванович, — улыбнулся девушка, — прогуляемся еще.
— Как пожелаете, мой ангел, — ответил Котов, и они вновь побрели по ухоженным аллейкам.
Шел второй день после освобождения Михаила. У Ковальчука поговорить так и не вышло, а после Воронецкие забрали вещи из квартиры розыскников и вновь переехали в «Старый феникс». Однако отказывать Олегу в прогулке с сестрой суровый новгородский помещик не стал. Впрочем, и сам с ними не пошел. Михаил Алексеевич отправился к знакомцу компаньона, чтобы объясниться о своем аресте, ну и навестить его прелестную дочь.
— Мишенька всерьез увлечен, — поделилась новостью Глафира Алексеевна. — Думается мне, вскоре у меня появится невестка. Впрочем, Миша всегда говорил, что прежде выдаст замуж меня, а уж после женится сам. Но ведь и сердце его прежде было свободно. Завтра он хочет отвести меня к господам Залихватовым, чтобы представить Ульяну Родионовну. Братец уверяет, что девица эта хороша не только ликом, но и душой. Надеюсь, что это так, и мы подружимся.
— Непременно подружитесь, Глафира Алексеевна, — улыбнулся в ответ Котов.
Он отвернулся и поджал губы. Вольно или невольно, но Глашенька подвела его к тому разговору, которого избежать было невозможно… да и не ненужно. Он должен был состояться, только что ответит девушка…
— Глафира Алексеевна, нам нужно объясниться…
— Не надо, Олег Иванович, — остановила его барышня. — Я знаю, что вы сейчас скажете. Я, может, и юна, но не глупа. Вы немало рассказывали о том, как обстоит дело. Вы любите меня, а я люблю вас, но вместе мы быть не можем, потому что здесь вы всего лишь на службе и однажды вернетесь домой, только мне там нет места. Я внимательно вас слушала и потому выводы сделала. Я ведь права?
Олег медленно кивнул и ответил:
— Правы.
— Стало быть, говорить не о чем, — она отвернулась и продолжила прогулку, тем скрыв собственные чувства.
Котов смотрел девушке вслед, и в груди его разрастался пожар, будто уже были произнесены слова прощания, и надежды больше нет. Он охватил сердце, душу, голову, и маг сорвался с места. Олег нагнал барышню и заступил ей дорогу.
— А что это там, Олег Иваныч? — преувеличенно бодро спросила Глашенька, кажется, указав наугад.
— Вы всё верно сказали, — не ответив, заговорил розыскник. — Да, мы из разных миров, и это вовсе не словесный оборот, а суровая данность. В моем мире нет места вам, в вашем — мне. Я всегда останусь в тени и буду исчезать из людской памяти, едва в глаза начнет бросаться мой возраст, который не меняется, несмотря на проходящие годы. Более того, по меркам этого мира я уже далеко не молод, как бы ни выглядел внешне. Всё это так, но…
Глашенька подняла на него взгляд, и Олег увидел, что в глазах ее застыла влага. И как бы девушка ни пыталась сдержаться, одна слезинка все-таки потекла по щеке. Розыскник бережно стер ее и вновь посмотрела на барышню.