Поймать солнце

Хартманн Дженнифер

А потом он снова вздыхает. Тем самым удовлетворенным вздохом на финишной прямой.

Макс притягивает меня к себе, крепко обнимает и прижимает к себе так, будто никогда не собирался уходить. Я жмусь к нему и позволяю ему согреть меня, позволяю заполнить все пустоты, оставшиеся после его отсутствия.

— Я так много хочу тебе сказать, Солнышко, — признается он.

Я позволяю ему обнять меня еще на несколько мгновений, прежде чем отстраниться, и у меня начинает кружиться голова, когда шок начинает спадать.

—

Боже, я тоже. Я знаю, что уже поздно… — Я прикусываю губу, наблюдая за тем, как на его губах появляется улыбка. — Как долго ты будешь в городе?

— Несколько дней, — говорит он, засовывая руки обратно в карманы своих темных джинсов. — Потом мне нужно будет вернуться к работе. Я не хочу мешать тебе жить. Я просто…

— Несколько дней. — Я рассеянно киваю, чувствуя, что в мире не хватит времени, чтобы не скучать по нему, когда он уедет. — Хорошо. Несколько дней.

Несколько дней.

Несколько дней, чтобы лелеять его. Обнимать его. Вдыхать его запах, держать за руку и создавать новые воспоминания.

Несколько дней, чтобы поставить как можно больше галочек в моем блокноте.

***

Огонь освещает его взгляд, рассыпая красно-оранжевые отблески в голубизне его глаз. Я сразу же возвращаюсь к вечеринке у костра три года назад, когда мы сидели бок о бок на бревне, и каждый дюйм во мне горел жарче, чем пламя, благодаря тому, что между нами был всего лишь дюйм.

Забавно, как ты понимаешь, что твоя жизнь изменится. Случайный взгляд, осторожное слово, прикосновение ноги или быстрое касание. Оранжевый цветок в руке маленького мальчика.

Каким-то образом я знала, когда Макс вручил мне тот цветок, а потом погнался за блестящей машиной отца, что он однажды доберется до меня. Он найдет меня, а я найду его, и мы наконец перестанем бежать в разные стороны.

Интересно, настал ли наконец тот самый день?

Пока потрескивают дрова и поднимается дым, наши колени соприкасаются на маленькой скамеечке возле очага, всего в нескольких ярдах от дома Натин, после нашего возвращения из парка.

Я поднимаю взгляд на Макса, который смотрит на меня сверху вниз. Он выглядит так же, как и я — завороженным.

— Я даже не знаю, что сказать, — признаюсь я, изучая его лицо, заново изучая каждую морщинку. — Боже… мне кажется, что я сплю.

Он мягко улыбается.

— Похоже на то, не так ли?

— Как ты? Я имею в виду… Боже, это звучит так обыденно, учитывая нашу историю. Но я хочу знать о тебе все. Где ты живешь, как поживает твой отец, твоя работа…

Ты все еще любишь меня?

Осталась ли я в твоем сердце?

Макс вертит в руках свою банку «Доктор Пеппер» и с протяжным вздохом опускает взгляд между коленями.

— У меня все хорошо. Действительно хорошо, — говорит он. — Мы с Шеви

начали бизнес после твоего отъезда. Я помог ему отремонтировать тот огромный дом за городом, и мы продали его с большой прибылью. Потом я наконец закончил ремонт в нашем старом доме и тоже продал его. После этого все пошло как по маслу. Мы с Шеви стали близки. Он действительно стал для меня спасательным кругом. — Он улыбается, когда смотрит в мою сторону. — У отца тоже все хорошо. Он в центре помощи престарелым. У него бывают моменты прояснения, но…

Я кладу руку к нему на колено и сжимаю.

— Мне жаль.

— Все в порядке. Ему становится лучше, и в центре о нем хорошо заботятся. Я стараюсь навещать его так часто, как могу. Обычно несколько раз в неделю. Иногда он меня узнает, иногда нет. Я смирился с этим. Больше я ничего не могу сделать. — Его внимание привлекает моя рука, все еще сжимающая его колено.

— Деньги, которые ты мне оставила… Они изменили нашу жизнь, Элла. Я не знаю, как тебя за это отблагодарить.

Слезы застилают мне глаза, когда я киваю.

— Я так рада, что смогла помочь, — шепчу я. — Это было самое легкое решение, которое мне когда-либо приходилось принимать. И одновременно самое трудное.

Наши взгляды задерживаются надолго, прежде чем он смотрит на оранжевое пламя.

— Я никогда не обижался на тебя за то, что ты ушла. Надеюсь, ты это знаешь. — Сухожилия на его шее напрягаются, а челюсти крепко сжимаются от нахлынувших эмоций. — И посмотри, какую жизнь ты построила для себя. Я так горжусь тобой. Ты живешь своей мечтой, катаешься на лошадях и выглядишь такой свободной, какой я тебя никогда не видел.

— Я никогда не была свободна от тебя, — говорю я ему, желая, чтобы он знал. Он должен знать. — Никогда. Ты был здесь со мной все это время.

Он моргает в ответ, его глаза тускнеют.

— Ты так и не связалась со мной.

— Да, знаю. Я хотела. — Моя нижняя губа подрагивает, когда я убираю руку и обхватываю себя руками, чтобы защититься от холода этой правды. — Я не знала, смогу ли я, захочешь ли ты этого, — признаюсь я, прерывисто выдыхая. — Я думала, ты двинулся дальше. Создал новую жизнь, встретил кого-то другого…

— Что? Нет, — говорит он. — Никого больше не было.

Я вскидываю подбородок, глаза вспыхивают.

— Правда?

— Больше никого не было, Элла. Это никогда даже не приходило мне в голову. Ни разу.

— Даже… — Я тяжело сглатываю через комок в горле. — Даже чего-то случайного? Прошло много времени. Я понимаю, если ты…

— Нет, — быстро отвечает он, нахмурившись. — Даже этого.

Я ошеломлена.

Никогда бы не подумала, что он соблюдает обет безбрачия, не привязан к женскому обществу. В конце концов, он двадцатиоднолетний мужчина. Великолепный. Добросердечный и благородный. Идеальный во всех отношениях.