Поймать солнце

Хартманн Дженнифер

Ничто не казалось слишком сложным, когда ее рука сжимала мою.

Я завел привычку выбирать цитаты и отрывки из ее книг и выделять те, которые что-то значили для меня — те, которые, как я верил, что-то значили и для нее.

Одна из этих цитат никогда не покидала меня.

«То, что мы называем началом, часто оказывается концом. А дойти до конца означает начать сначала. Конец — это отправная точка».

Это цитата из поэмы «Легкое головокружение» Т. С. Элиота. Я носил ее в своих мыслях, потому

что верил в нее каждой потускневшей частичкой своего сердца. Эти слова поддерживали меня. Они позволяли заржавевшим частям продолжать функционировать, двигаться, биться в отточенном ритме.

Конец — это отправная точка.

Как только наступает конец, вы уже никогда не сможете вернуться к началу, и это кажется неизбежным. Люди цепляются за окончательность этого и не замечают более глубокого смысла, надежды, которая живет внутри.

Нет, вы не можете вернуться к началу…

Но всегда можете создать что-то новое.

Вы можете взять эти разорванные кусочки, лежащие у ваших ног, и склеить их обратно, зная, что никогда не сможете придать им прежнюю форму, но веря, что сможете создать что-то еще лучше.

Именно в этом и заключается исцеление.

Именно здесь происходит преодоление.

Мое новое начало — это десять акров земли, отремонтированный дом и маленькая белая лошадка, спящая в конюшне. Я уже больше года плету свое новое начало, и ему не хватает только одной вещи. И даже если в итоге все обернется по-другому, я все равно найду свой путь на другой берег. В этом процессе я обрел покой. В начинании появилось обновление.

Утешение от веры в то, что Элла осуществит свою мечту, даже если эта мечта не включает меня.

Бринн подпрыгивает на месте, смотря на меня через экран телефона.

— Я чуть не проболталась вчера, когда заговорила о собеседовании, о котором Элла мне так и не рассказала. — Она морщит нос. — Я ужасна в хранении секретов.

— Ты молодец, — заверяю я ее, глядя в окно. — Спасибо вам обоим. За все.

Забавный факт: Бринн ужасно умеет хранить секреты.

Она рассказала мне, где живет Элла, через неделю после того, как та поселилась на ранчо Натин.

Но не было никакого секрета в том, что мы по-прежнему чувствуем друг к другу, несмотря на все, что произошло. Бринн по-прежнему регулярно общалась с Эллой и рассказывала мне, что не было ни одного разговора, в котором она не упоминала бы мое имя, не спрашивала, как у меня дела, и в ее глазах не блестели слезы, когда она говорила обо мне.

Я был уверен, что наша история не закончилась.

И эта уверенность только окрепла прошлой ночью, когда она позволила мне обнимать ее, пока лучи рассвета проникали в окно ее фургона.

Бринн все еще визжит от нетерпения, подпрыгивая рядом с Каем.

— Ты должен немедленно ввести нас в курс дела!

Я делаю глубокий, успокаивающий вдох, направляясь к главному окну.

— Обязательно. Я не уверен, как она ко всему этому отнесется.

—

Точно так же, как она относится к тебе, — уверенно заявляет она. — Я знаю свою лучшую подругу, Макс. Она все еще влюблена в тебя по уши.

— Настолько, что пустит новые корни на маленькой лошадиной ферме, которую я назвал в ее честь? — Я внутренне содрогаюсь при мысли о том, как она рассмеется мне в лицо и убежит в другом направлении. — Это может быть безумием нового уровня.

— Любовь следующего уровня всегда сопровождается небольшим безумием следующего уровня. — Бринн и Кай обмениваются нежным взглядом. — Ладно, иди за своей девочкой. Мы будем ждать!

Я выдыхаю.

— Хорошо. Еще раз спасибо.

— В любое время, — говорит Кай, прежде чем отключить видеозвонок.

Я колеблюсь, прежде чем убрать телефон в карман.

Оранжевый фургон катит по длинной гравийной дорожке и останавливается на полпути. Сквозь щели в шторах я наблюдаю, как Элла выпрыгивает со стороны водителя, одетая в темно-оранжевый свитер и черные леггинсы, ее медно-темные волосы рассыпаются по плечам. Солнечный свет играет на ее светлой коже, на губах нервная улыбка. Она смотрит на золотистые просторы и ее глаза светятся обещанием и надеждой.

Она надеется найти новую работу.

Я предлагаю ей новую жизнь.

Мой щенок голубого хилера подбегает к окну и запрыгивает на диван, возбужденно махая серебристым хвостом из стороны в сторону.

Я откидываю волосы назад и переминаюсь на месте, наблюдая, как Элла еще минуту оценивает обстановку, прежде чем расправить плечи и направиться к входной двери.

Клондайк начинает лаять.

— Тише, мальчик, — говорю я ему, поднимая с дивана резиновую игрушку и хватая пригоршню собачьего печенья. Он спрыгивает вниз и берет лакомство, а затем несет игрушку в свой ящик.

Черт. Это ужасно. Я понятия не имею, как Элла отреагирует на то, что я создал, и, хотя я уже смирился с возможным отказом, мое сердце все еще трепещет от надежды.

Скажи «да», Элла.

Останься.

Она дважды стучит, и я подхожу к двери.

Мои ладони потеют. В ушах звенит. В груди стучит от сдержанного оптимизма.

Я распахиваю дверь и наблюдаю, как Элла дважды моргает, смотрит на меня, налево, направо, потом снова на меня. Ее глаза широко раскрываются и становятся ярко-зелеными.

Ее глянцевые губы на мгновение раздвигаются, а затем смыкаются, и она смотрит на меня, изумленно нахмурив темные брови.

— Привет, — говорю я, расплываясь в улыбке. Нервы бьют через край, когда Клондайк проносится через гостиную и набрасывается на Эллу, радостно виляя хвостом. — Черт, прости… — Я беру щенка за ошейник и оттаскиваю назад, пока она шокировано смотрит на нас обоих, застыв на ступеньках крыльца.

— Что?.. — Она начинает быстро моргать, мотая головой из стороны в сторону. — Что происходит?