Поймать солнце

Хартманн Дженнифер

Я смотрю на нее в ответ, вытирая руки о грязные штаны.

— Хм, — бормочет она. — Это очень мило с его стороны.

— Он хороший парень, — говорю я, кивая в знак согласия. — Не все в этом городе хотят сделать твою жизнь несчастной.

Мы задерживаем взгляд, и я надеюсь, что она уловит мой скрытый смысл.

Признаюсь, ее резкий уход с вечеринки меня немного… задел. Я думал, что у меня высокие стены, но если у меня стены, то у Эллы — бетонные крепости, с разводным мостом и рвом, кишащим метафорическими монстрами, чтобы держать

людей на расстоянии.

И это, как ни странно, очень притягательно.

Девушка прочищает горло, натягивая шапку на лоб. Ее ногти окрашены в солнечно-оранжевый цвет, что контрастирует с ее обликом грозовой тучи.

— Да. Наверное. — Пнув несколько камней, она начинает отходить. — Передай ему спасибо… если увидишь раньше меня.

— Хорошо. Передам.

Элла поворачивается к своему двору, где к деревянным перилам крыльца прислонен велосипед. Он рубиново-красный, свежевычищенный, с наполненными воздухом шинами, и совершенно исправен. Он много лет простоял без дела в нашем гараже, и я подумал, что кто-нибудь может им воспользоваться.

Пока она бредет к дому с целым рядом брелоков на рюкзаке, я выпрямляюсь и окликаю ее.

— Элла.

Она останавливается и смотрит на меня через плечо.

— Да?

— Может э-э… — Я почесываю затылок, не зная, что сказать. Но я хочу что-то сказать. — Может сходим в кино завтра, если хочешь?

Девушка не моргая смотрит на меня пустым взглядом, как будто понятия не имеет, что такое кино.

— В кинотеатр. Знаешь, в то заведение на Рихтер-авеню, где установлен огромный экран и проектор, пахнет попкорном с маслом и…

— Я знаю, что такое кино. — Она выглядит совершенно невеселой. — Я занята. Извини.

— Может, в другой раз.

— Я всегда занята. — Элла прищуривает на меня свои нефритово-зеленые глаза и с подозрением наклоняет голову. — Подожди. Ты что, опять со мной флиртуешь?

Я фыркаю, складывая руки на груди.

— Определенно нет.

— Ла-а-адно. — Она растягивает слово, испытующе глядя на меня. — Но ты все еще хочешь быть моим другом?

— Конечно. Почему бы и нет?

Ее брови взлетают вверх.

— Я могу составить список. Тебе нравятся списки? Я люблю списки.

— Давай. Я заинтригован. — Сгибаю руки и не упускаю из виду, как ее внимание на мгновение переключается на мои мышцы, прежде чем она снова переводит взгляд на мое лицо. — Ухмыляясь, я добавляю: — Раз уж ты взялась за это, добавь в этот список оценку моих бицепсов. Я бы с удовольствием узнал, как они выглядят.

Краска заливает ее красивые бледные щеки, а глаза вспыхивают. Затем девушка разворачивается, волосы развеваются из-под шапочки, и стремительно удаляется.

— До свидания, Макс.

— Увидимся. — Я салютую ей в спину двумя пальцами, а затем возвращаюсь на свое место в саду.

Элла пролетает мимо на своем новом велосипеде несколько мгновений спустя, как раз в тот момент, когда за моей спиной захлопывается сетчатая

дверь. Когда поворачиваюсь, то вижу своего отца, опирающегося на трость двумя руками, смотрящего на облако пыли, оставленное шинами Эллы.

— Привет, пап.

Сегодня он выглядит лучше. Трезвый. Передвигается.

Облегчение охватывает меня, когда я вижу его слишком большие вельветовые брюки и наполовину заправленную фланелевую рубашку. Отец худой и хрупкий, но в его глазах появляется подобие искры, когда он смотрит в мою сторону.

Сегодня хороший день. Я живу ради таких хороших дней.

— Она кажется милой девушкой, — замечает он, наклоняя голову к гравийной дороге, и его тонкие волосы развеваются от дуновения ветерка.

— Милая — это не то слово, которое я бы использовал. Скорее… угрюмая. Неприступная.

Назойливо интригующая.

— Ха. — Отец делает шаткий шаг вперед, затем смотрит на голубое небо с белыми вкраплениями облаков. — Твоя мать… она тоже была увертливой. Трудно поймать. Еще труднее удержать.

Я напрягаюсь при упоминании матери.

— Меня не интересует Элла в таком смысле.

Нет.

Конечно, возможно, я пытался поднять ей настроение у костра в прошлые выходные. И да, конечно, я считаю ее красивой. Так и есть. Она — фарфоровая статуэтка, которая стоит на верхней полке, в недоступном месте, только для показа. Пыльная и находящаяся в тени. Хрупкая. Люди смотрят на неё с любопытством и восхищением, но не осмеливаются прикоснуться.

Но она меня не интересует.

Не в этом смысле.

О романтических отношениях для меня не может быть и речи, и, учитывая ее реакцию на мой безобидный флирт, Элла во многом согласна со мной.

Такова реальность.

— Я никогда не видел тебя с девушками, Максвелл, — говорит мне папа с мрачным выражением лица. — У твоего брата есть девушка. Ты такой же симпатичный. Я хочу этого для тебя.

— Я в порядке. Я всегда занят. — Поправив бейсболку, я взмахиваю рукой в воздухе, демонстрируя плоды своего труда.

Отец делает еще один медленный шаг вперед и бросает взгляд на огород, где растут фасоль, репа и капуста. Крошечная искорка в его глазах гаснет. Оглянувшись вокруг, он несколько раз моргает, вглядываясь в сияющую зелень травы, ухоженные хризантемы и выполотые клумбы, словно видит все это в первый раз.

— Макс… — От волнения у него перехватывает горло, и он пошатывается. — Это слишком, сынок. Я чувствую… — Он почти задыхается. — Я чувствую, что подвел тебя.

Я хмурюсь, снимаю бейсболку и убираю со лба растрёпанные волосы.

— Это не так. Мне нравится этим заниматься.

— Ты должен наслаждаться молодостью. Вечерами с друзьями, прогулками на лодке по озеру, походами, девушками.

— Это все для Маккея. Меня все устраивает.

Его голова качается туда-сюда, он с усталым вздохом ошеломленно смотрит на фасад дома.