Поздний гость. Стихотворения и поэмы

Корвин-Пиотровский Владимир Львович

АРГО

В черном доке, кормчий одинокий, Вновь чиню разбитое судно, — Буду плыть положенные сроки, Бороздить разбуженное дно. Соль волны, снедающей и горькой, Обожжет ослепшие зрачки, — Из тумана в ночь святой Георгий Бросит моря пенные куски. Брызги бурь упали на ресницы, Мокрый холст плотнее чугуна — Это кровь ржавеет и томится На кудрявом золоте руна.

* * *

Уже не радует, не тешит, Раздала горькую красу, И только ветер жестко чешет Перержавелую

косу. Лицо, размытое дождями, И грудь бесплодную рабы До утра насмерть желудями Изранят хмурые дубы. Земля, земля моя! С тревогой Гляжу в нахлынувший туман — Лишь перекрестки да дороги Венчают твой сутулый стан. Лишь обездоленная птица, Роняя перья на лету, Еще не верит и боится В твою поверить наготу. Но, непоседливый и скучный, Могилу глубже роет крот, И сердце знает — гость докучный Уже стучится у ворот.

* * *

Плечо — бугром, и сердце — в два обхвата, Размах глубок, медлителен и крут; Удар — раз в год, и грудь — провал косматый, Набат и рог под ветром на юру. Прижми щеку, — за выгибом полотен Сырой утес горячего ребра, Суровый ход неукротимых сотен Вкруг дымного дорожного костра. Над горбылем степные звезды светят, Бежит огонь в тугую щель земли — Гляди, я вновь закинул в море сети И вытащил на сушу корабли. Раз в год удар, но всё грозней и шире, От позвонка в пролом ребра разгон — Нет, не плодом, а стопудовой гирей Я западу в твой запоздалый стон.

РЫБАЦКАЯ

Соленый ветер бросает пену Мне на рубаху, что сшила ты, — Закату буря идет на смену, Уже ныряют вокруг киты. Но мне привычны морские страхи, И, если в буре лишусь весла, Устрою парус я из рубахи, Из той рубахи, что ты дала — Все ветры сразу гребут без толку, Как пьяный пляшет рыбачий мол — Я выжму бурю из шерсти волка Сегодня ночью на твой подол.

* * *

О, зверь лесной и ночью водопой Оскаленным дыханием отыщет — Иду в туман примятою тропой, И тень моя, как волк, за мною рыщет. В глазах твоих — далекие костры, Звезда степей над древнею телегой, Широкий ветер яростной игры, Развеявшей по балкам печенегов. И любо мне в раскошенных зрачках Следить струю татарской острой стали, И сердца стук услышать на руках, И кости гнуть в мучительном закале. Да, любо мне кудрявую косу, Смеясь, сжимать ладонью загорелой, И эхо гнать в просмоленном лесу, И грудь твою поить любовью зрелой — Русь, кровь моя, желанная сестра, — Кто вытерпит весь груз такой любови! Я вылетел из дымного костра, Чтоб вновь гореть, любить и жечь — до крови.

ДУХ ЗЕМЛИ

В глубокой балке переняли, Картечью вздыбили коня, Скрутили, выгнули и смяли, И оземь бросили меня. Хмельному солнцу буйно рады, В веселом топоте легки, Кудрявый череп конокрада Чесали насмерть каблуки. Но каждый хруст костей упругих В ушах смеялся бубенцом, И пело сердце пестрым кругом Над перекошенным лицом. Когда же кол, сырой и гладкий, Тысячелетнее копье, Прошел медлительно и сладко Сквозь горло звонкое мое, — Девичий взор, сухой и зоркий, Лизнул мой вытекший висок, И дух земли, как ладан горький, Любовью брызнул на песок.

* * *

Скалит

зубы — такая ль плаха, Для меня ль да дубовый пень? — А кругом еще красным взмахом Ходит по небу дым деревень. Так и брызжет вихрастый ветер Даровой огневой крупой, И кричат как шальные дети Над бельмастой сырой толпой. А у плахи стоит — ломается, Теребит кумачовый плат И свистит соловьем в два пальца Деревенский веселый кат — Это сон про былые встречи, Это сказ про вороний грай, Про тугие литые плечи, Что сработаны в два топора. Не буди — под крутым обрывом, Где седые ржут табуны, Темный ветер закинул гриву В низовые степные сны.

* * *

Затравила в яру лисицу, Подымала в упор ружье — Не скули, научись крепиться, Острозубое сердце мое. Не сбегу, не уйду — могу ли, Тихий усмех могу ль забыть? Есть заклятья страшнее пули — Одиноко на звезды выть. Что глядишь? Нагустила брови, Растопила огонь в зрачке, Мокрый запах звериной крови Разожгла на моем виске — Не забудь — чтоб вернее было, Чтоб ночами на ум не шел, — Без пощады вгони в могилу, Через сердце, осиновый кол.

КАМЕННАЯ ЛЮБОВЬ

Когда луна вонзит свой меч В степную ржавую могилу, И вставший дыбом жеребец Повалит ржущую кобылу, — На зов степей, на конский яр, На свежесть влажного тумана От сна восстанет скифский царь И выйдет вон из тьмы кургана. Туда, где в ночь бежит ковыль Стезею лунного ухаба, Где сторожит седую быль Немая каменная баба, — Из-под бровей он кинет взор, Разбудит эхо звоном шага И выпьет ветровой задор Ковыльных снов, полынной браги. В степных играющих кострах Тысячелетия сгорели — Не для того ль, чтоб ржавый прах Заглох в дыму весенней прели? — И только там, между колен Просторам внемлющей царицы, Былых веков холодный тлен Неверной дымкою клубится. Но так же юн, но так же щедр Хмельной простор, и, так же молод, Из мглы столетий гонит ветр Любовный жар и крепкий холод. О, сколько звезд, о, сколько лун В сухих запуталось бурьянах! В который раз степной табун Упился ласками допьяна! — С широких плеч он сбросил прочь Свои ременные доспехи, И закатились звезды в ночь От гула царственной утехи. Под дланью тяжкой ожил вновь Гранитный стан до сердцевины, И брызжет в степь рудая кровь На непочатые целины. Его железная нога Колени каменные режет, И с плотью плоть — как два врага, И их лобзанья — стон и скрежет — Так, до зари, под конский яр, Под ржанье дикой кобылицы, Ласкает древний скифский царь Свою суровую царицу. Его рукой укрощена, Она не бьется и не стонет, И ветр взметает семена И в буйной радости их гонит. Вздымает к стынущей луне, Роняет в гулкие овраги, Где хмурый волк залег на дне У сребротканой лунной влаги. И в светлом лоне зыбких вод, И в черных снах земного чрева, В глухих глубинах, зреет плод Любви и каменного гнева.

ПОЗДНИЙ ГОСТЬ

I СТИХИ

По страницам ветер бродит; Из распавшейся строки Сквозь трамвайные звонки Поздний гость ко мне выходит. Кто он? Чем он сердцу дорог? Думать трудно, думать лень —

ПЛАЧ ЯРОСЛАВНЫ