Практическое руководство по злу

overslept

Мужчина прикусил язык, а потом действительно задумался.

— Второй Крестовый Поход, — сказал он. — Когда первое восстание против королевств крестоносцев провалилось.

— И из этих руин восстал Император Ужаса Второй Ужасный, — сказала Акуа. — Один из наших величайших и высокородный сонинке. Он поступил иначе, чем его предшественники, и повернул вспять два крестовых похода.

— И поэтому мы должны склониться перед троном? — с горечью сказал Фазили.

— Ты упускаешь мою мысль, — сказала она. — Мы заигрывали с разрушением, и мы стали лучше. С тех пор прошло семьсот лет, Фазили, и ни разу тот кризис не повторялся. С тех пор мы

стали мягкими, недалёкими. Высокомерными.

Она слабо улыбнулась.

— И поэтому Боги Преисподних снова подвергли нас испытанию, — сказала она. — Адаптируйся или погибни. Что мы — реликвии, которые нужно выбросить, или бьющееся сердце того, что значит быть Праэс?

— Мы ещё не сдались, — сказал он. — Мы никогда не сдадимся.

— Моя мать, — сказала Акуа, — хотела бы, чтобы я была лебединой песней злодейства праэс. Последняя битва, бушующая против умирания ночи. Но наши родители преуспели, Фазили. Они сделали нас лучше, чем они. Мы можем научиться.

— Взять то, что сделало их успешными, — медленно произнес мужчина. — Сделать это нашим.

— Праэс — это история, — сказала она. — тиран, чтобы вести нас. Чёрный Рыцарь, чтобы разбить героев. Чернокнижник, творящий чудеса. Канцлер, который будет править за их спиной. И Империя, похожая на глину, чтобы превратиться в инструмент, который им нужен: целая нация, созданная для удовлетворения амбиций одного злодея.

— Наша Императрица правит, — пробормотал он. — Наш Чёрный Рыцарь ведёт. Наш Чернокнижник ничего не создаёт, а наш Канцлер и есть ничто. Всё это в то время как Империя превращается в институты, которые невозможно сдвинуть с места.

— Да. — Наконец-то он начал понимать. Никто из них не вёл себя так, как следовало бы, как это имело бы значение: Малисия была скорее Канцлером, чем Императрицей, лорд Блэк правил как король во всём, кроме имени, в течение двадцати лет, и Чернокнижник учился, не строя. Они пытались изменить историю, но они не продумали это до конца, не так ли? Потому что, как только начались изменения, они больше не контролировали ситуацию. Любой человек, обладающий нужной властью, тоже мог бы сформировать историю. Акуа смотрела на них и не видела правителей. Она видела управляющих. Они сделали из себя администраторов, и в Праэсе у них всегда была только одна функция — способствовать замыслам злодея, стоящего над ними.

— Обретённая была ближе всего к пониманию, — сказала Акуа. — То, как она победила меня в Льесе. Она сделала это не с помощью Имени.

Акуа допила остатки из своей чаши и осторожно поставила её на стол.

— Видишь ли, дело никогда не было в Именах, — улыбнулась Дьяволист. — Это всегда связано с Ролями.

Том III / Героическая интерлюдия : Заявитель

— Сто двенадцатая: всегда будь добр к любому монстру, которого твой заклятый враг держит в клетке. Когда он неизбежно вырвется на свободу, то вспомнит о доброте и вместо тебя попытается уничтожить злодея. — Двести героических аксиом, автор неизвестен

Серия взрывов потрясла машину, и огромная дрель перестала вращаться.

Хотя в центре Нижней Площади продолжала зиять огромная дыра, геликейские солдаты больше не вываливались из туннеля: когда Тиран бежал, клянясь -вечной и нечестивой местью-, они начали отступать, сохраняя строй. Ханно вздохнул

с облегчением — ему не нужно было задействовать ни один из своих аспектов, чтобы обратить вспять брешь, но после того, как он столько раз обращался к своему Имени, он начал уставать.

Пепла уже пробиралась сквозь солдат Делоса, исцеляя всех, кто был при смерти, одним прикосновением и своим бессменно хмурым взглядом. Пепельная Жрица, по общему признанию, была одним из самых воинственных Имён целителей: её манеры у постели больного были более грубыми, чем обычно у священников. Белый Рыцарь не был особенно недоволен. Его опыт подсказывал ему, что всех-любящим людям часто бывает трудно справиться с реалиями войны — особенно тем, кто поклялся в Сострадании. Их неспособность примирить то, каким являлось Творение, и то, каким оно должно быть, может привести к некоторым очень неприглядным срывам.

Защитница собирала трофеи, отрубая кончики мечей, чтобы сделать из них кольца, добавив те к своему ожерелью. Их было уже так много, что эту штуку можно было считать дополнительным слоем кольчуги на её шее. Несколько зверский ритуал по героическим меркам, но так всегда было с левантийцами. В конце концов, герои, основавшие свою нацию, были повстанцами, сражавшимися с оккупацией Принципата, и им пришлось быть гораздо более кровожадными, чем обычные люди, Именованные на стороне Добра. Ханно вложил меч в ножны и снял шлем, чтобы вытереть лоб. Ограда выползла из-под обломков машины мгновением позже, покрытая сажей с головы до ног. Она пробралась туда, чтобы взорвать руническую матрицу, приводящую в действие дрель, пока Ханно держал линию, и единственная, кто снова остался практически нетронутым. Ханно не был удивлён: это была причина, по которой он продолжал посылать её на самые рискованные предприятия.

До тех пор, пока Волшебница Ограды и Защитница продолжали забавно препираться, они были неприкасаемы. Их героическая группа стала бы слишком мрачной, если б их не было, слишком мрачной для того количества абсурда, которое Тиран продолжал привносить в эту осаду. Белый Рыцарь посмотрел на гигантскую буровую машину, изрыгающую дым, и снова вздохнул. Что ж, летающие башни были выбиты, потому он предположил, что для Тирана имело смысл попробовать уйти в подземелья. Обычно даже злодеи колебались, прежде чем пробовать этот маршрут, так как всегда был риск наткнуться на туннель дворфов, но этот конкретный монстр был поистине безрассудным. Слишком безрассудным — делал вывод Ханно в последнее время, ведь каждое нападение, которое было предпринято на Делос до сих пор, имело приличные шансы на успех, но все они были, мягко говоря, непродуманными. Было похоже, что победа или поражение не имели особого значения для человека, планирующего операции, и это несколько беспокоило — если взятие Делоса не было целью Тирана, то что же ею было?

Офицеры Делоса начали организовывать бригады для оттаскивания сломанной машины и оцепления ямы в земле до тех пор, пока её не удастся должным образом заполнить. По мнению Ханно, вооруженные силы Секретариата не обладали особенной мощью, но они были хорошо организованы и обладали превосходным моральным духом. Делосийцы верили, что указы их Секретариата были волей Небес, поэтому они не сломаются, независимо от количества жертв. Было обычным делом, когда пол-батальона погибали во время их первого развёртывания, в первых стычках войны, и всё же мужчины и женщины, которые прошли через эту мясорубку, без колебаний возвращались в неё снова.