Правда о Портъ-Артуре Часть I
Шрифт:
Даже природа ему на этотъ разъ помогла.
Съ пріездомъ Кондратенко, на Скалистую гору собрались командиръ 4-ой артиллерійской бригады полковникъ Ирманъ, командиръ 14-го полка Савицкій и много офицеровъ изъ ближайшихъ окоповъ.
Савицкій, очевидно, былъ здесь по порученію Фока, чтобы понаблюдать за Кондратенко.
Ожиданія были напрасны!
Какъ Романъ Исидоровичъ ни былъ возмущенъ и взволнованъ каверзой, которую ему, конечно, преднамеренно устроилъ Фокъ, онъ въ присутствіи офицеровъ ни полсловомъ не выразилъ своего неудовольствія.
Но
Съ наступленіемъ сумерекъ мы отправились назадъ. Ирманъ ехалъ рядомъ съ Кондратенко и о чемъ-то горячо съ нимъ говорилъ.
Кондратенко упорно молчалъ.
Науменко былъ тоже не въ духе.
Добравшись до ставки Ирмана, мы простились съ последнимъ и поехали втроемъ.
– Ну что прикажете делать съ Фокомъ? До какихъ пределовъ дойдетъ его упрямство? Неугодно ли работать и служить съ такими господами! Что вы полагаете Евгеній Николаевичъ? первымъ нарушилъ долго длившееся молчаніе Кондратенко.
– Я, я положительно ничего не понимаю. Думаю, что добромъ все это не кончится.
– Да ведь у насъ творится нечто невозможное. Фокъ, судя по его поступкамъ, хочетъ, кажется, и тутъ повторить Кинжоу. У него только и разговору о сбереженіи людей и снарядовъ. Онъ безусловно противъ операцій на передовыхъ позиціяхъ, и, если бы не комендантъ, онъ давно бы спрятался въ Артуръ. Преподнесетъ онъ намъ сюрпризъ – охъ, какъ боюсь я этого! Чуть что – онъ сейчасъ на попятный, а потомъ будетъ всехъ уверять, что онъ предсказывалъ это.
– А разве нельзя его отставить отъ командованія? спросилъ я Романа Исидоровича.
– Нетъ, теперь это невозможно. Пока мы оперируемъ въ раіоне, пока Стессель управляетъ всемъ, объ этомъ и думать нечего. Стессель только его слушаетъ. А Фокъ интригуетъ противъ всехъ. Вотъ когда начнется фактическая блокада крепости, когда власть перейдетъ къ коменданту, тогда его живо Смирновъ сократитъ. А пока онъ начальникъ раіона.
– А разве противъ него нельзя повести тоже интригу?
– Э, нетъ! Это бывалый дальневосточный воронъ. Его и конемъ не объедешь. Въ деле интригъ это вдохновенный артистъ. Вся его карьера построена на интригахъ.
– Но ведь это ужасно!
– Что поделать? Нужно теперь умомъ пораскинуть. Нужно помешать ему устроить здесь второй Киньчжоу.
Знаете, что я вамъ скажу? куда вы ни взглянете – ужасъ беретъ. Кругомъ сплошная авантюра. Присмотритесь, что творилось и творится.
Нетъ людей, желающихъ действительно работать, сознательно приносить пользу. Что могла и можетъ сделать незначительная горсть людей, преданныхъ долгу, противъ этой оравы хищниковъ?
Я не говорю про массу офицеровъ строевыхъ, они тутъ ни при чемъ, хотя и на нихъ отражается примеръ старшихъ начальниковъ.
Посмотрите, что творили инженеры во главе съ ихъ начальникомъ Базилевскимъ. Девизъ этого генерала былъ простой, но выразительный: "все себе въ карманъ".-
Впервые
– Богъ съ вами, воруйте, но не переходите пределовъ, вспомните, что это народныя деньги. Вознаграждайте себя, но дела, дела не забывайте – при этихъ словахъ онъ даже приподнялся на седле и, давъ шпоры, перешелъ на полную рысь.
Вороной его конь быстро понесся впередъ – мы едва за нимъ поспевали. Науменко совсемъ было плохо, у его коня сорвалась подкова.
Въ штабе Семенова насъ ожидалъ ужинъ. Кондратенко отъ него отказался и, попросивъ чаю, началъ совещаться съ Семеновымъ.
Затемъ, любезно со всеми простившись, Романъ Исидоровичъ въ несколько приподнятомъ настроеніи уехалъ въ Артуръ.
Едва уехалъ Кондратенко, какъ стали понемногу прибывать части изъ Артура.
Прошло две роты.
Дорога шла мимо дворика штаба настолько близко, что светъ стоявшихъ на столе свечей освещалъ лица проходившихъ.
Офицеры быстро разошлись.
За столомъ остался Семеновъ и.я.
– Ночь сегодня пройдетъ, кажется, безъ сна: резервы будутъ подходить долго. Капитанъ Успенскій, вами указано прибывшимъ бивачное расположеніе?
– Такъ точно, господинъ полковникъ, все, все сделалъ. А сколько всего прибудетъ? Тутъ съ завтрашнимъ обедомъ ерунда, кажется, выйдетъ.
– Генералъ Кондратенко, уезжая сказалъ, что резервъ прибудетъ въ составе не менее семи ротъ.
Итакъ, завтра бой. Хотя тутъ у насъ и болтаютъ, что намъ не нужно долго задерживаться на занятыхъ позиціяхъ, но это форменная ерунда-съ. Они, видите ли, боятся періода дождей. Мы, молъ, будемъ отрезаны отъ Артура – трудно будетъ подвозить провіантъ…
А японцамъ легче что ли будетъ? У нихъ дороги не будутъ испорчены?
Нетъ-съ, намъ нужно держаться здесь до последней крайности. У насъ начинаетъ уже внедряться привычка къ отступленію.
Если привыкнемъ къ этому – плохо будетъ. Теперь есть куда отступать. А что же будемъ делать когда начнется тесная блокада? А что она рано или поздно наступитъ – это не подлежитъ никакому сомненію. У насъ черезчуръ мало боевыхъ силъ, чтобы до выручки съ севера удержаться на передовыхъ позиціяхъ.-
Полковникъ Семеновъ былъ совершенно правъ. Еще задолго до боя 13-го іюля въ беседахъ съ офицерами мне приходилось очень часто слышать мненія, что упорная защита передовыхъ позицій вредно отзовется на общей обороне крепости. Чувствовалось, что люди очень и очень хотятъ засесть на верки крепости, предполагая, что защита ихъ будетъ гораздо легче. Мало знакомые съ темъ, въ какомъ виде находились наши блиндажи, не имея ни малейшаго представленія объ ихъ прочности, они рисовали себе перспективы обороны крепости, при условіи тесной блокады, въ самыхъ радужныхъ краскахъ.