Правда о Порт-Артуре. Часть II
Шрифт:
Самый ужасный, критическій въ морскомъ бою моментъ.
Произошло нчто внушительно-грозное, страшное, величественное и нелпое.
"Ретвизанъ", эта стальная громада, очутился словно въ кипящемъ гигантскомъ котл. Вокругъ него непрерывно вздымались огромные столбы воды меньшей и большей высоты. Противникъ всю силу орудійнаго огня направилъ на него, буквально
Наконецъ "Ретвизанъ", не выдержавъ этого кипнія, вынырнулъ изъ клокочущей воды и повернулъ за "Цесаревичемъ". Шелъ онъ медленно, съ сильнымъ дифферентомъ на носъ.
Теперь все, вся сила чугуна и стали обрушилась на "Пересвтъ". Его мгновеніями совсмъ не было видно изъ-за вздымавшихся гигантскихъ фонтановъ.
Показался "Пересвтъ". Но во что онъ превратился? Мачты сбиты, трубы разворочены. Кренъ на правый бортъ, дифферентъ на носъ.
Истерзанный, едва узнаваемый "Пересвтъ" двинулся за "Ретвизаномъ". За нимъ шли изуродованныя "Побда" и "Полтава", съ подведенными пластырями въ подводныхъ пробоинахъ.
Снарядовъ на броненосцахъ едва хватило бы на двухчасовой бой.
Когда "Ретвизанъ" и "Пересвтъ" повернули — броненосцы противника сразу прекратили огонь и отошли на разстояніе вн выстрла, а вмсто нихъ стали приближаться крейсера съ видимымъ намреніемъ атаковать наши броненосцы.
Навстрчу имъ бросились "Аскодьдъ", "Новикъ" и "Діана". Японцы отъ боя уклонились.
Наступали сзгмерки, начало быстро темнть.
Бой совершенно прекратился.
Приближались минныя атаки.
О какомъ бы то ни было стро не было и помину. Вс корабли разбрелись.
Ясно было одно: вс суда повернули къ Артуру.
Японцы, сомкнувшись, образовали стальной непроницаемый полукругъ.
"Монголія" очутилась отрзанной и шла за эскадрами.
Общія очертанія судовъ еще различаются. Въ разныхъ направленіяхъ раздаются выстрлы. Но различить своихъ и чужихъ трудно.
Иногда съ душу леденящимъ воемъ перелетаетъ снарядъ и разрывается въ сторон. Гулъ взрыва, всплескъ воды — и опять тихо.
Спускалась ночь. Небо облачно, мстами, какъ бы прорвавшись, сверкаютъ звзды. "Монголія" идетъ то среднимъ, то малымъ ходомъ, сообразуясь съ паденіемъ снарядовъ.
Ночь. Судовъ не видно.
Видны лишь то багрово-красныя, то фосфорическія вспышки, за ними громъ и грохотъ выстрловъ и взрывовъ.
Бой возобновился. Временами "Монголія" совсмъ останавливается, отходитъ назадъ.
Судовъ совсмъ уже не видно.
Полная неизвстность. Куда итти? Гд свои, гд враги? Оріентируются по вспышкамъ.
Минутами на мор наступаетъ полная тишина.
Океанъ притаился — темный и холодный.
Небо молчитъ.
На земл идетъ кровавая борьба.
Около 10-ти вечера, посл наступившей полной тишины показались вспышки въ 2-хъ мстахъ. Раньше "Монголія" ихъ держала по носу. Вдругъ он раздлились: вспышки идутъ по носу и слва.
Такъ какъ по направленію вспышекъ слышались залпы малокалиберной артиллеріи,
"Монголія", опасаясь плавающихъ минъ, отошла вправо.
Кругомъ, кром вспышекъ и гула орудій — вода и сумрачный небосводъ. Снаряды то и дло перелетаютъ и ложатся то вправо, то влво. Иногда ложатся близко, очень близко. Вода, поднятая снарядомъ, съ шумомъ рушится.
"Монголія" даетъ полный ходъ и уходитъ изъ расширяющейся линіи огня.
Около часу ночи къ западу вспышки участились, началась густая стрльба — шло усиленное отраженіе минной атаки.
По соображеніямъ, тамъ долженъ былъ находиться "Цесаревичъ".
Среди орудійнаго гула и грохота раздался страшный взрывъ — и все смолкло.
Помимо густой канонады, въ разныхъ направленіяхъ слышались короткіе залпы, доносились отдльные выстрлы.
Это говорило за то, что эскадра начала постепенно разсиваться и уже не представляла изъ себя компактной боевой массы.
Ночь.
Темно, тихо, грустно.
Вс разбрелись по палуб. Кто сидитъ. Кто прогуливается. Тихо бесдуютъ. Всмъ не по себ.
Командиръ "Монголіи" на мостик. Вахтенный докладываетъ, что что-то идетъ рядомъ. Вс пристально всматриваются. Застопорили машину. На темной поверхности океана всплыли три гигантскихъ мины.
Жутко всмъ и каждому.
Тихо кругомъ. Только шипитъ машина, стучатъ вентиляторы.
Напрягли до крайности зрніе. Разобрали: не мины, а миноносцы.
Когда шли минныя атаки, вс нервничали, но каждый хотлъ скрыть то, что творилось въ душ. А на душ было тяжело. Сколько сердецъ здсь и кругомъ билось тревожно! Каждый выстрлъ, каждая вспышка болзненно отзывались въ нихъ.
Почти вс на pont пассажирскаго парохода (Монголія — экспрессъ Восточно-Китайской ж. д., совершавшій рейсы между Артуромъ, Японіей и Шанхаемъ, прекрасно оборудованный пароходъ). Совершенно мирная обстановка, только вспышки и громъ выстрловъ напоминаютъ о тяжелой и безпросвтной дйствительности.
Нтъ-нтъ, да кто-нибудь и скажетъ:
— Ничего не видно. Круомъ гремитъ. Быть можетъ, сейчасъ кто-нибудь идетъ ко дну, раненые мучатся, страдаютъ, погружаясь навки въ холодъ бездоннаго океана.
Да, намъ хорошо. А тамъ? Кругомъ стерегутъ, кокругъ рыщутъ враги, кровожадные, хитрые, во много разъ превосходящіе числомъ.
На "Монголіи" во мрак ночи не видно краснаго креста — символа пріюта и утшенія раненыхъ… ее не видятъ, добраться до нея трудно.
"Монголія", какъ одухотворенное цлое, только одна говоритъ здсь о жизни и даетъ надежду на жизнь.
На много верстъ кругомъ враги и только враги.
Только здсь враждующіе люди найдутъ милосердіе; только попавъ сюда, они могутъ надяться на жизнь.